Авиатор: назад в СССР 7
Шрифт:
И этот туда же! Сядем, а потом хоть морды бейте. Не желательно, но посмотреть было бы интересно, хоть и драться между собой нехорошо.
– У меня встречный вопрос. Вы чего там делали, «весёлые» вы наши? – отвечал ему Афанасьев.
Что-то мне подсказывает, что на земле будет о чём поговорить двум подполковникам в ожидании генерала. Правда, надо ещё сесть.
– 202й, рассчитывайте заход с ходу, посадку парой, – дал нам команду руководитель полётами.
Это разумно, поскольку скорость на посадке у нас больше.
– Янтарь, я 301й. Мы готовы парой с ходу зайти. Уже в районе третьего разворота, – вышел он в эфир.
Визуально, я обнаружил пару Су-25х. Вот только третьим разворотом там и не пахло. Идут они в нескольких километрах от нас. То есть, находятся дальше от аэродрома, чем мы, а у нас место явно не на третьем развороте полёта по кругу.
– 301й, вам правый вираж. На посадку после пары 202го.
– Понял, – недовольным голосом ответил Афанасьев.
После посадки и заруливания, Дубок отчего-то был очень даже радостным. После того, как он вынул меня из кабины, протянул мне интересный эскиз.
– Хм, не совсем понимаю. А что это? – спросил я, разглядывая лист с рисунком, выполненном в карандаше.
– Я попросил кое-кого в штабе тебе эмблему нарисовать. Человек не отказался.
– Неплохо. Надо у Араратовича лучше спросить, чтобы он был не против наших с тобой украшений фюзеляжа, – сказал я и заметил быстро идущего в мою сторону Бажаняна. – Только не сегодня.
– А чего ждать? Вон, же он…
– Родин, за мной, – прорычал Бажанян, пролетев мимо нас, словно раненый секач.
– Я понял, Сергеич, – кивнул Дубок. – Лучше не сегодня. Чего случилось?
– Да, мы во время полёта…
– Живее! Я не хочу после него прийти в класс, – крикнул Бажанян, отойдя от нас на несколько метров.
– Потом поговорим. Классный рисунок, Елисеевич, – сказал я и отдал бумагу Дубку.
– Погоди. Я посмотрел, куда пуля попала, – тихо сказал мой техник.
Сначала не сразу сообразил, о какой пуле сейчас он говорит. Но потом память вернулась – вчера же подарил мне Дубок на память это стрелковое средство поражения.
– Ты про ту, что в подголовнике? Ну не попала и ладно. Давай попозже, – торопился я.
– Сергеич, если бы ты это в полёте получил, то…
– Вот ты правильно мыслишь. Кабина не потела, разгерметизации не было. Значит, её схлопотали либо до меня, либо во время обстрела аэродрома духами. Елисеевич, нас сейчас Бажанян уделает. Потом поговорим, – перебил я Дубка и рванул за Араратовичем.
Чего так распереживался Елисеевич? Ну, нашёл пулю, и что с того? Я же не первый на этом борту летаю. Может, предыдущий лётчик получал очередь и садился с разгерметизацией. Мало ли таких случаев было.
Войдя в штаб, я и Бажанян сразу направились в класс. Путь пролегал мимо открытых дверей кабинетов «строевиков» и кадровиков. Занимались эти штабные пчёлки разбором документации и громким обсуждением насущных вопросов – что в газетах пишут, на ужин, что готовить будут, когда поездка в город состоится. Стоит ли говорить, что шум от девушек был сравним с гулом на партсобрании.
– Ой, товарищ подполковник, тут… – выскочила в коридор светленькая толстушка с розовыми щёчками, словно у молодого поросёнка.
– Потом, Зоя. Вы чего тут как сороки стрекочете? – возмутил Бажанян и жестом подозвал к себе солдата, стоявшего у дверей.
– Рабочие моменты обсуждаем, товарищ подполковник, – вышла вслед за Зоей брюнетка Ася.
Шла рядовой Кисель медленно, картинно виляя бёдрами. В мою сторону она не смотрела, делала вид, что я ей неинтересен. И, тем не менее, пару раз глаза Аси пробежались по мне снизу вверх.
– Тут Родину передачка с Союза. Экипаж транспортника приходил и оставил, – сказала светленькая Зоя, возвратилась в кабинет и вернулась уже с коробкой.
Интересно, и кто это меня решил порадовать? Я держал в руках простую коробку, запакованную и весьма увесистую без подписи и марок.
– От кого? – спросил я.
– Не знаем, – сказала пухленькая Зоя, мило мне улыбнувшись. – Как будто тебе некому присылать посылки!
– Кхм! – громко прокашлялся Араратович, обозначая своё присутствие.
Когда подошёл солдат, Бажанян распорядился принести воды в класс подготовки. Сейчас нашему заму по лётной подготовке точно нужно слегка расслабиться, иначе он может кого-то покалечить. Предупредив о намерении Хрекова зайти в штаб после посадки, Бажанян со мной пошёл в сторону класса.
– Как так вышло? Ты слышал их в эфире? – спросил у меня Араратович, сняв с себя куртку от песочного комбинезона и оставшись в одной майке.
– Нет. Тишина. Это же Торос крикнул, чтобы мы вправо уходили, – утвердительно сказал я.
– Сто процентов авианаводчик. Ай, мамой клянусь, я этому рыжему сейчас всё оторву, чтоб он перестал наезжать, – сказал Бажанян, принимая от вошедшего солдата графин с водой и стакан.
Возникла небольшая пауза в разговоре. Араратович глубоко дышал, ругаясь на своём родном языке. Через открытые окна поступал жаркий воздух, а по магистральной рулёжке уже рулила пара Су-25х.
Всё ближе и ближе был «Командирский кризис»! Не думал, что у меня возникнет такая мысль, но сейчас нужен Хреков. Двух подполковников, если они сцепятся не остановить.
Через некоторое время в класс влетел Арсений Павлович в сопровождении своего ведомого, тоже молодого лейтенанта. Подполковник вот-вот должен был вскипеть.
– Что за дела, Тигран Араратович? Вы лично чуть не убили вместе с собой троих? – спросил Афанасьев, бросая на один из столов планшет, карту и шлем с маской.