Авиатор: назад в СССР 9
Шрифт:
Скорость 240, и я отклоняю ручку управления на себя. Всё очень плавно и гораздо легче, чем на МиГ-21. Будто на иномарку пересел. На командно-пилотажном приборе установился угол тангажа 10°. Переднее колесо отрывается, а за ним и основные. Полоса остаётся позади, и вот он первый взлёт на МиГ-29 произведён.
— 505й, взлёт произвёл, на первом, — доложил я и получил разрешение на выполнение разворота.
Набрал высоту полёта по кругу и выровнял самолёт по горизонту. Потрясающе, насколько он мягко управляется. Очень послушный самолёт. Позволил себе сделать небольшую змейку, сильно не уклоняясь от линии заданного пути.
— 505й, соблюдай схему полёта, — сделай мне замечание руководитель полётами.
У него на экране диспетчерского радиолокатора все мои эволюции в воздухе видны. Я представил себе, насколько же манёвренным будет этот самолёт, когда в следующих полётах буду летать на простой, сложный и высший пилотаж.
Первый уход на второй круг выполнил с высоты прохода ближнего привода. Примерился, так сказать. А вот во втором уже решил, что можно и ниже.
— 505й, полосу вижу, проход с высоты выравнивания, — запросил я у руководителя полётами.
— 505й… не возражаю, — осторожно ответил он мне.
Переживает, что не справлюсь с поставленной задачей? Вполне себе мне под силу пройти на предельно-малой высоте. На таком юрком самолёте и вовсе проблем не будет.
Приближался торец полосы. На радиовысотомере проверил, чтобы была выставлена высота опасная высота 20 метров.
Убираю шасси, самолёт слегка приподнялся, и я добавил оборотов двигателя. Рычаг управления теперь стоял в положении «Максимал».
Быстрый разгон. Настолько, что я не успел заметить, кто стоял перед полосой, в ожидании своей очереди на взлёт.
Ручку управления отклонил на себя. Угол набора почти 60°, перегрузка подошла к значению в 4 единицы. Как же резво он набирает высоту!
— 505й, контроль высоты! — говорит руководитель полётами.
— Понял, — ответил я, выдохнув от напряжения.
Выполнил разворот влево и занял курс к третьему развороту. Сейчас буду выполнять посадку с конвейера. А дальше ещё один полёт по кругу и на посадку.
— 101й, взлёт, — раздаётся в эфире голос Иванова.
Теперь я понял, кто стоял на предварительном старте. Кажется, после полёта меня ожидает неприятный разговор.
После выполнения своего задания, посадки и заруливания, я долго не мог успокоиться.
— Это круто! — не сдерживал я свои эмоции, вылезая из кабины.
Инструктор из Липецка уже ждал меня на стоянке. Я подошёл к нему и, согласно традиции, представился по случаю первого самостоятельного вылета на новом для себя самолёте.
— Молодец! — сказал липчанин, пожав мне руку и взяв подписанную мной пачку «Казбека». — Прошелся над полосой, будто всю жизнь на 29 м летаешь. Спокойно, аккуратно.
— И главное — всё было в рамках закона. Даже у РП разрешение спросил, — улыбнулся я.
— А вообще, самолёт, как я понял, ты хорошо освоил, — сказал инструктор и мы пошли с ним в высотный домик. — На посадке без отклонений. Конвейер сделал, будто на корабль заходил.
— Стараюсь. В испытатели готовлюсь, — улыбнулся я.
— Ты сейчас пошутил или серьёзно? — спросил липчанин.
— Никаких шуток. Есть у меня дикое желание в школу испытателей поступить.
— Это похвально. Поступишь, если отпустят. Из моих учеников трое уже дошли до школы и окончили её.
— Значит, вы приносите удачу? — спросил я.
— Вообще-то, я думал, что хорошо учу, — посмеялся липчанин, похлопав меня по плечу.
После лётной смены предстоял разбор полётов. Весь лётный состав, в том числе и липецкие инструкторы, сидел в классе предполётных указаний. Гнётов уже предупредил меня, что полковник Иванов обратит внимание на мои выкрутасы.
— Ты чего себя как мальчик ведёшь? Это в Афганистане нам всем прощались нарушения регламентов и инструкций, — шептал он мне, когда все расселись по местам.
— Максимыч, всё было в рамках. Я не превысил ограничений.
— Вот ты это Иванову и расскажешь. Нашёл, когда над полосой носиться, — махнул рукой Гнётов.
По его лицу видно, что он волнуется. Ещё бы! Сейчас он исполняет обязанности командира нашей первой эскадрильи и тешит себя надеждой, что получит назначение на эту должность. Вот только в кулуарах говорят обратное.
— Максимыч, а ты сам-то видел? — улыбнулся я.
— Видел. Твой училищный инструктор Нестеров за тебя бы порадовался, — прошипел Гнётов.
— Он меня отлично обучил. Да и липецкие ребята дали нам хорошие знания, — кивнул я в сторону гостей из другого центра переучивания.
— Не знаю, как липчане тебя учили, но Нестеров не порадовался бы. Он тоже мог выкрутасничать, но подобных действий своих учеников не одобрял, — проворчал Григорий Максимович.
Через минуту появился Павел Егорович. Вид у него был уставший, а голова вспотевшая. Только что он вышел из своего МиГ-23го, на котором летал с заместителем командира другого полка.
— Начнём. Чего мы достигли сегодня? — обратился он к руководителю полётами.
РП поднялся и довёл основные цифры сегодняшнего дня — количество полётов, налёт и замечания. Меня в списке нарушителей не оказалось.
Дальше выступил каждый командир эскадрильи со своим поведением итогов за лётную смену его подразделения.
И вот только потом, командир перешёл к «раздаче слонов». Кто-то нечётко выполнял команды группы руководства, и это было услышано Ивановым. Кому-то сделал замечание за медленную работу на стоянке и подготовку самолётов к повторным вылетам. Руководителя ближней зоны отпорол за плохое формирование потока самолётов на посадку.