Авиценна. Канон биохакинга
Шрифт:
Авиценна видел в вине яд и одновременно противоядие. О яде будет подробнее сказано ниже, а вот противоядием вино в понимании Авиценны становится тогда, когда уже больше нет сил терпеть глупость окружающих, нелепость государственного устройства, ханжество святош и оправдывать нежелание Бога прислушиваться к тем, кто создает идеальные модели общественного устройства.
В одной из своих философских сентенций он писал:
Вино для тех, в ком зреет боль,Как будто в рану сыплют соль.Тоска по Истине, гнет власти,Потребность в хлебе и участьеМудрец, шах и бродяга – вот,Те, кто вино как воду пьет!Но если не из их числа,Вино не пей – слетишь с седла.Я88
Исхаков В. И., Исхакова Т. Н. Древо мудрости и здоровья. Алхимия питания в эпоху Восточного Ренессанса. – Ташкент, 2013, с. 117.
О чем болела душа Авиценны, сегодня можно только догадываться. Известный историк литературы Дж. Дармстетер отмечал, что «застольные песни Европы – песни пьяниц. В мире ислама это бунт «против подавления природы и разума религиозным законом». Авиценна жил так, что его «еле скрытое богохульство не могло ускользнуть от взора инквизитора» и «обвинения в нечестии сыпались» на мыслителя как из рога изобилия [89] .
Во всем прав Дармстетер, кроме одного – Авиценна не был богохульником, а, напротив, как он сам писал, был ближе к Богу, чем кто бы то ни было в этом мире вещей [90] . А жил он так, как считал верным – любил вино и компанию юных дев – пусть это и шокировало общественное мнение, как, впрочем, шокирует и сейчас. «Не судите, да не судимы будете», – сказал Господь.
89
Дармстетер Д. Происхождение персидской поэзии. – 1924, с. 34.
90
В одном из своих откровений в стихах, Авиценна писал:
За безбожье свое пред собой один я в ответе.Крепче веры моей не бывало на белом свете.Однако, возвращаясь к предмету наших размышлений – трактату для ас-Сахли, еще раз отметим важность терапевтического характера действий, направленных на сохранение здоровья. Благодаря такому подходу гигиена становится «наступательной», расширяет границы своих владений, решая задачи динамики выживания в условиях, когда «благородный человек», особенно при дворе, жрет, словно нищий и пьет до потери человеческого облика.
И потом, важно, что трактат написан молодым Авиценной, еще не испытавшим заточения, горечи от того, что «добрые мусульмане» сожгли его дом со всеми бесценными рукописями. Тогда в Академии Мамуна он был еще молод и полон сил, душа его была полна надежд завоевать сердца хорезмийских красавиц, которым даже сама Зухра [91] «проиграла бы в нарды любви».
91
Венера – в астрономии мусульманского мира – Зухра.
Главное, считал молодой ученый, избегать предаваться любовной страсти по самопринуждению, без душевного порыва обладать женщиной. После такой имитации любви человека, как правило, «посещает сердечная тоска, тревожит сердцебиение, все чувства притупляются и наступает упадок сил» [92] .
Чтобы устранить столь серьезные последствия самопринуждения в любовных играх, Авиценна рекомендуют начать с употребления ароматного вина и бульона из рубленого мяса, сваренного на медленном огне до того состояния, что мясо утрачивает свой характерный вкус. Затем в бульон следует добавить яичный желток и приправить корицей, гвоздикой и семенами моркови. Хорошо помогает также гороховый отвар, который следует смешать с вином. При этом хорошо умастить тело смесью ромашкового масла и масла из лепестков роз. После чего немного поспать, стирая в душе ненужные впечатления.
92
Ибн Сина. Трактат по гигиене. – Ташкент, 1982, с. 92.
Предаваться любовной страсти Авиценна советует, испив немного ароматного вина и поев фруктов. Но, ни в коем случае, не на голодный желудок, а тем более основательно закусив. Тот, кто бросился в омут страстей после кровопускания и почувствовал неизбежную в таких случаях слабость, должен испить яичный желток с вином и небольшим количеством мускуса,
93
Там же, с. 92–96.
Эпоха Восточного Ренессанса – мир противоречий, в котором, как писал Омар Хайям, «несовместимых мы всегда полны желаний». Авиценна принадлежал своему миру вещей и нес в душе те противоречия, которые наполняли парадоксами его жизнь на земле.
Мир ислама в VII–XII веках был наполнен одновременно поразительной творческой активностью и воинствующим религиозным фанатизмом. Однажды один из выдающихся теоретиков ислама аль-Газали зашел в Исфаганскую обсерваторию, где трудился Омар Хайям. Увлеченный астрономией Хайям начал подробно рассказывать о чудесах звездного неба. Но вдруг аль-Газали резко прервал его – где-то вдали раздался призыв муэдзина к молитве. «Ну вот, – сказал аль-Газали, – пришла Истина и ушла нелепость» [94] . Вот так и не иначе воспринималось научное знание даже такими выдающимися мыслителями, каким, несомненно, был аль-Газали. Есть ли смысл говорить об оппонентах Авиценны?
94
Суфии: Собрание притч и афоризмов. – М., 2001, с. 11.
Однако, несмотря на религиозную ограниченность, в этот период наряду с медициной наблюдался невиданный доселе расцвет химии или, правильнее сказать, алхимии. Именно в алхимических лабораториях мусульманского мира было создано то, что современники Авиценны назовут «самое изысканное» – аль-кеголь. Открытие это не повлияло на рост пьянства в Халифате, но стало предметом тщательного изучения с точки зрения воздействия аль-кеголя, в частности содержавшегося в вине, на организм человека.
Авиценна никогда не был ханжой и об этом уже сказано достаточно, но с юных лет свое личное понимание достойного – весьма раскрепощенного – образа жизни выносил как бы за скобки, в которых умещалась его научная картина мира. Авиценна – исследователь и Авиценна – «влюбленный в жизнь» никогда не пересекались на страницах его научных трудов.
Уделяя достаточно большое внимание вопросам «токсикологии вина», Авиценна с поразительной деликатностью делится с современниками знаниями об альтернативных вариантах поведения и связанных с ними последствиях, как бы предлагая людям самим сделать выбор и при этом подготавливая их к его последствиям.
Здесь уместно вспомнить замечательную цитату из Парацельса, утверждавшего, что «все есть яд и ничего не лишено ядовитости и только доза делает яд лекарством». Неоспоримый факт, что до сих пор мы все едим из одинаковых тарелок и одинаково много. В вопросах потребления пищи индивидуальной дозы просто не существует. Впрочем, были попытки дозировать прием пищи, отталкиваясь от некоего абстрактного минимума. Так Саади очень точно формулирует задачу для тех, кто хочет отказаться от обычных порций, придуманных неизвестно когда и неизвестно кем:
– Сколько пищи надо принимать в день?
– Весом в сто дирхемов!
– А сколько силы получишь от этого?
– Такое количество пищи будет носить тебя, а все, что ты добавишь к этому, ты сам будешь носить.
Как отмечал В. И. Исхаков: «Здоровье здоровых Авиценна связывал не просто с деятельностью желудка, но с последствиями негативными пищеварения, тем эндогенным ядом, который остается после того, как процесс всасывания завершен и то, что остается после него, несет прямую угрозу не только здоровью, но и укорачивает жизнь. Речь идет о шлаках, которые имеют одну важную особенность – вызывают хроническую интоксикацию. Отсюда логика действий Авиценны, который в «Каноне врачебной науки» первое место в вопросах сохранения здоровья отдает физическим упражнениям – ключевому комплексу действий в медицине, «лечащей образом жизни».
Физические упражнения как средство эвакуации излишков пищи Авиценна рассматривает как самое сильнодействующее средство в арсенале «медицины, лечащей образом жизни». Не слабительные и рвотные средства, а веселые спортивные игры являются, по его мнению, силой, нейтрализующей разрушительное действие шлаков. По сути, это одна из самых сильных методик его биохакинга.
Целенаправленно использовать целебную силу «гимнастики» первыми стали древние греки, они ввели ее в медицину как средство эвакуации излишков пищи из организма, хотя располагали широким арсеналом лекарственных слабительных средств.