Авиценна
Шрифт:
Врачи молчаливо расступились перед Хусейном По их сумрачным, расстроенным лицам юноша понял, что они не смогут сообщить ему что-либо новое о болезни повелителя. Камари, встретивший его у порога опочивальни, успел шепнуть:
— Добейся, чтобы тебя оставили с глазу на глаз с эмиром и воспользуйся этим для его осмотра без всяких помех.
Хусейн последовал мудрому совету. Он даже не узнал своего голоса, когда спокойно, но решительно попросил оставить его наедине с повелителем. Врачи недовольно переглянулись. Но слабый жест больного заставил их поспешно покинуть спальню.
Хусейн
Бухарские врачи любили лечить от одной какой-нибудь болезни, уточнив ее симптомы. А здесь, Хусейн чувствовал, был целый комплекс и острых и хронических болезней, влиявших друг на друга.
Пока что пришлось начинать с самых невинных болеутоляющих вроде корицы, грелок и снотворного
Когда повелитель Бухары уснул, Хусейн оставил его на попечении Камари.
«За что браться в первую очередь? — думал Хусейн, покидая дворец. — Чем лечить его в таком страшном состоянии?» Он перебирал в уме все наиболее действенные рецепты. Ничто не могло сразу помочь эмиру. Длительного же лечения он мог бы и не вынести. Весь уйдя в эти мысли, брел Хусейн по улицам, проходил какие-то ворота, пересекал площади и очнулся только тогда, когда совсем стемнело, а сам он шел по степи, далеко за пределами города.
Целую ночь пробродил Хусейн, решая, чем же болен эмир и как лечить его.
Хусейн чувствовал себя так, словно бы он сдавал экзамен на звание врача. Никогда еще так полюбившееся ему врачевание не задавало столь сложной задачи.
К рассвету он как будто бы принял самое подходящее решение: опий в небольших количествах, чтобы успокоить резкие боли, и отвары трав. Простые народные средства, которые должны были бы помочь и не могли повредить. Лишь бы выдержало сердце… Диета самая строгая. И режим.
К первой молитве Хусейн был уже во дворце.
Сколько раз ранее, проходя мимо цитадели, Хусейн поглядывал на нее, как на место, полное таинственности, где люди вели какую-то свою, особую, полную величия и мудрости жизнь. Никогда не думал он о том, что перед ним так широко откроются двери Арка, что его будут принимать здесь с таким почетом и уважением. Правда, он понимал, что если эмир не выздоровеет, то тут же почет этот сменится холодностью, насмешкой, а может быть, и чем-то гораздо более резким и горьким. Но пока двери перед Хусейном не только открывались, но и распахивались.
В покоях дворца царило смятение. После спокойной ночи эмиру опять стало плохо.
Хусейн торопливо проходил по залам, где собрались все видные сановники государства, настороженно ждавшие грядущих событий. У тех, кто пользовался особыми милостями эмира, лица были встревоженными, печальными. Другие, кто ожидал со смертью повелителя перемен к лучшему,
17
Муфтий — высшее духовное лицо.
В комнате, служившей передней к опочивальне эмира, Хусейн застал всех придворных врачей. Их расстроенные лица ясно показывали состояние здоровья повелителя. Увидев Хусейна, Камари бросился к нему.
— Где ты пропадал? За тобой дважды посылали — тебя не было дома… Придумал ли ты что-нибудь? С раннего утра он корчился в судорогах и кричал. Он выгнал всех врачей и требовал тебя… Сейчас у него сидит шейх Саид, который лечит привезенной им из Мекки водою священного источника Зем-Зем и дышит ему в ноздри, чтобы передать свое дыхание. Но это не дает никаких результатов…
В опочивальне эмира перед молодым доктором предстала странная картина. Эмир по-прежнему лежал распростертый на своем роскошном ложе. Его время от времени подергивали судороги. Лицо его показалось Хусейну еще более землистым, а глаза еще более тусклыми, чем вчера. Склонившись над ним, седой тощий шейх Саид усердно дышал ему в ноздри. На маленьком столике у изголовья были рассыпаны алмазы, яхонты, лалы и другие драгоценные камни, слывущие амулетами против болезней, а среди них виднелись круглые тускло-зеленые катыши безоара. Эти отложения, вынутые из желудка козла, считались особенно чудодейственным средством от тяжелых болезней.
Магия шейха, по-видимому, лишь утомила и раздражила эмира. Высунув из-под одеяла жилистую ногу, он из последних сил толкнул ею кудесника. Тот торопливо выскочил за дверь. В этот момент Камари приблизился к ложу и почтительно сказал:
— Великий повелитель, я и мой ученик поняли твою болезнь. Мы быстро излечим тебя. Всю ночь этот молодой врач готовил лекарства, которые поставят тебя на ноги…
Эмир, едва подняв тяжелые веки, недоверчиво глядел на него.
— Глотай, глотай поскорее, повелитель! — подавая эмиру маленький шарик опия, воскликнул Хусейн. — Я ручаюсь, что это средство облегчит твои страдания…
Эмир пробормотал молитву, поручая себя аллаху, и проглотил снадобье.
Лекарства молодого доктора, тщательный уход и строгий режим, который установил Ибн Сина, подняли с одра болезни повелителя Бухары. Врачам оставалось только разводить руками в полном недоумении. Наиболее завистливые готовы были приписать излечение эмира колдовству, черной магии или алхимии. Но такие разговоры не беспокоили Хусейна, возможно даже не доходили до него.
Во время своего пребывания во дворце юноша присмотрелся ко многому. Здесь впервые Хусейн, который сам был усидчивым и терпеливым тружеником, столкнулся с жизнью, полной неги и безделия, являвшейся таким разительным контрастом с той страшной нищетой, которую Хусейн встречал на бухарских улицах и у бедняков, которых лечил.