Авиор
Шрифт:
В боковом проходе появилась фигура и я не глядя выстрелил в неё, благо свой пистолет я из руки не выпустил при падении. Два щелчка и тихий свист, а неизвестный заваливается на бок. Учитывая, что ответного огня не случилось, следовало, что я попал. "Главное, чтобы не на смерть!" – лишь успел подумать я, перекатываясь и пытаясь подняться.
Позади, от дома Катрайоны, послышалось пыхтение, и судя по приближающимся звукам – это был второй боец из двоицы, что была передовым отрядом. Я поднялся, не разгибаясь полностью и держась за грудь, всё ещё пытаясь отдышаться после падения, и разумно рассудил, что вместо того, чтобы бежать "от", стоит устроить примитивную западню. Я сделал несколько хромающих шагов назад и замер под забором. Кряхтение приблизилось, и я почувствовал, что меня от моего преследователя отделял лишь тонкий заборчик. Руки с короткими и грязными пальцами схватились за верхнюю часть забора, прямо надо мной. В одной руке преследователя был зажат револьвер. Из-за более низкого роста бандиту пришлось подтягиваться и перелезать через преграду, в отличии от меня. Но я не дал закончить его упражнение на импровизированных брусьях. Стоило показаться из-за забора голове, как я тут же зарядил точный апперкот. Последовал лязг зубов, а запрокинувшаяся голова, что только-только успела появиться из-за забора тут же исчезла. И ещё до того, как бандит свалился за не преодолённый им забор, я вырвал из его рук револьвер. Грохот упавшего тела оповестил меня, что этот противник в нокауте.
Пока не было слышно, чтобы ко мне кто-то спешил, я потратил пол минуты, чтобы отыскать свой монокль и убрать его в карман. Хоть на короткой дистанции он мне не требовался, но оставлять его здесь я точно не хотел. Дальнейшая часть плана, составленного наспех и на коленке, представляла из себя единственный пункт – "устрашение". Я двинулся в проход между домами, туда, где оставил подстреленную фигуру. Мужику повезло, двумя выстрелами я снёс ему пол уха и продырявил плечо из которого сейчас обильно текла кровь, не смотря на тщетные попытки мужика зажать рану. Он лишь катался по земле и сыпал ругательствами, так мне показалось, судя по экспрессивности речи. От боли он зажмурил глаза, а из-за собственных громких криков, даже не заметил то, что я подобрал его брошенный на землю револьвер и прошёл чуть дальше, приближаясь к центральной улице.
Вроде прошло лишь пара минут с начала перестрелки, а я уже ощущал себя выжатым до суха. Ребра болели, дышал я тяжело, руки слегка дрожали, то ли от нагрузки, то ли от нервов. Калечить, вырубать и делать дырки в оставшихся членах банды я уже был не готов, ни морально, ни физически, а потому высунувшись из-за угла, начал стрелять. Я успел заметить, что диспозиция на улице слегка поменялась. Оставшиеся целыми бойцы поначалу пытались оттаскивать раненых, но наблюдая постоянные потери со своей стороны и так и не обнаружив врага, засели у одного из вскрытых ими домов, забаррикадировавшись скамейками.
Револьверы в руках были непривычно тяжелы, а первые два выстрела чуть ли не вывернули мне запястья. Вспышки на концах стволов, оглушительный грохот и запах пороха, вкупе с облачками дыма с конца стволов, срываемых лёгкими порывами ветра, произвели впечатление сначала на меня, а затем и на противоборствующую сторону. Огонь я не прекратил, пока не высадил все имеющиеся в барабанах пули. И хоть вёл я его специально не прицельно, метя выше их возможных голов, пули вгрызались в дерево, вышибая щепки, летящие во все стороны, а ещё поднимая пыль. К моменту, как пороховой дым начал рассеиваться, я увидел лишь четырёх всадников, галопом мчавшихся на своих крысолошадях прочь из города. Туда откуда они и появились.
На мгновение установилась такая непривычная и даже звенящая тишина. А затем начали распахиваться двери и окна, а до этого сидевшие в своих домах жителях повалили на улицу. Судя по всему, они наблюдали за происходящим, те, кто посмелее, через щели в ставнях первого этажа, а те, что посмышлёнее, через окна второго. Я успел бросить револьверы и заковылять обратно на задние дворы ещё до того, как меня заметили.
Только сейчас я почувствовал, что почти все мои мышцы горят, спина болит, ноги еле гнутся, а голова кружится. Первый бой не прошёл для меня бесследно, хотя можно было сказать, что в целом я вышел из него победителем и почти без потерь. Проделав обратный путь до дома Катрайоны я твёрдо намеревался потребовать себе койку, тарелку наваристого бульона и минимум восемь часов спокойного сна. И к тому моменту, как я добрался до заднего двора с таким родным уже сараем, я обнаружил приоткрытую заднюю дверь, из которой аккуратно выглядывали две женские мордашки. Младшенькая, заметив меня что-то радостно заверещала, пока не получила подзатыльник от старшей, что смотрела на меня настороженно, с опаской. Катрайона аккуратно выскользнула из двери, оставив свою подопечную внутри. Но стоило ей сделать шаг наружу, как она увидела валяющегося без сознания бойца.
– Он уже не опасен, – на автомате выдал я на своём языке, который девушка не поняла. Впрочем, она быстро сориентировалась, сделав два коротких шага, попинала ногой лежащего и только убедившись, что он не опасен, подобрала злополучный револьвер, который уверенно сунула себе в один из карманов на фартуке.
Меня обрадовало, что на этот раз она не угрожала мне оружием, а я наконец позволил себе выдохнуть, понимая, что теперь можно и отдохнуть. Сразу опёрся на забор, хоть и опасался, что тот мог не выдержать меня, но стоять с каждой минутой было всё сложнее. Катрайона, словно уловив мою слабость, подскочила, схватив меня за руку, что перекинула себе через шею и потащила внутрь. Мелкая услужливо распахнула нам дверь. Мы быстрым шагом, в основном за счёт девушки, пересекли кухню и оказались в соседнем, большом помещении. Больше всего для него подходило старое слово "таверна". Несколько столов в зале, большая барная стойка, причудливый музыкальный инструмент в одном углу с небольшой сценой и лестница на второй этаж.
В зале оказался ещё один человек, невысокий и молодой парнишка в одеждах тёмного цвета. Его фигура показалась мне знакомой, хотя я здесь из местных почти никого и не видел. Обнаружив нас с Катрайоной он сильно удивился. Они успели перекинуться парой фраз, пока мы пересекали зал. Здесь наша скорость снизилась, так как приходилось лавировать между столов и стульев. Меня смутило, что паренек, явно получивший приют в тяжелые времена в заведении, где работала или которым заведовала Катрайона, не бросился нам на помощь. А затем пришло осознание, что и его голос я уже слышал. Именно он вчера выбрался через задний двор таверны, и ушёл в поля, подавая сигнал при помощи огня. То, что этот сигнал подавал парень тем самым бандитам, что сегодня наведались в городок, дошло до меня не сразу. Эта мысль медленно, словно смола, растянулась в моей голове, но именно благодаря ей я из последних сил успел среагировать на действия парня. Когда мы уже почти прошли мимо, он ловким движением выдернул свой револьвер из кобуры и навёл ствол на нас, целя от бедра. Я успел лишь отдёрнуть девушку назад, а сам же неуверенно шагнул навстречу, прикрывая и старшую, и младшую, что наверняка бежала за нами по пятам.
Две ярких вспышки на срезе ствола слегка ослепили меня, а вместе с ними два мощных эпицентра боли возникли в моём животе и я, уже не контролируя своё тело, начал заваливаться вперёд. Последнее, что я успел увидеть и услышать – это ещё два громоподобных выстрела, а ещё небольшие фонтанчики крови, возникшие на груди парня. А затем моё сознание провалилось во тьму.
Глава 6. Арена, звание и должность.
Директива №3: Любое живое существо имеет право сражаться за свою жизнь.
– Прошу всех рассаживаться и успокаиваться! – как всегда громогласный голос капитана Бронсона заставил бойцов умерить свой пыл. Галдеж парней утих, а перестав устраивать кавардак они начали занимать отведенные места. Кресла были расставлены в несколько рядов концентрическими кругами вокруг большого проектора в центре зала. Как только последние шепотки замолкли, капитан продолжил свою речь, – Мы здесь с Вами собрались, чтобы подвести итоги первого, входного тестирования подразделений на арене. Первоначальные роли, что Вам достались не обязательно будут совпадать с отведенными Вам ролями на промежуточном или выходном экзаменах, так что не расслабляйтесь, когда мы будем обсуждать действия других бойцов. Запоминайте все детали и замечания, озвучиваемые и для других ролей. Всем ясно? – капитан обвёл всех присутствующих своим суровым взглядом и запустил трансляцию.
Нам демонстрировали запись нашего первого учебного выхода на Арену. Хоть по факту наша полевая вылазка и состоялась три дня назад, эмоции и воспоминания всё ещё были очень яркими, но я все же настроился внимать комментарии командира, подмечая и свои ошибки, и недочёты других курсантов. Огромную трёхмерную проекцию высокого разрешения, запись нашего экзамена, снятую на пятидесяти квадратных километрах полигона, где и происходило наше испытание капитан свободно мог перемещать, растягивать, увеличивать, замедлять, ускорять или останавливать жестами рук. Все действия бойцов на полигоне фиксировались на личных голо-камерах, размещенных на солдатской броне, а ещё на нескольких вышках, размещенных на территории.