Аврора

Соловьев Михаил

— А, — засветлел тот лицом, — а я уж запереживал, что снова пугать будешь.

— С чего взял-то?

— А странный ты — в глазах злость, а не жадный. Руки как у мастерового, а ни одного мозоля и нежные, как у девки иной.

«Ошибочка», — отметила про себя Ирэн и объяснила, — Я, вор, Лукъян, так что работа ваша деревенская нам не с руки. — И, уловив замешательство мужика, продолжила, — А ты что думал? Политика тут? Не переживай, нам с простым народом воевать не с руки. Дружим больше. Давай. В гости жди.

Мужик крякнул,

понятливо кивнул и ловко развернул телегу.

— Где живу, помнишь! — крикнул он, — Бывай, паря!

Необычное тепло неожиданной беседы с возницей разлилось на душе у Ирэн.

«Вот они, настоящие русские люди», — вспоминала она искренность последних минут разговора. Девушка понимала, появись она в мужском платье на пороге у Лукьяна — примет как родного брата.

В такой эйфории и принесли ее ноги прямо под окна Хитровану.

Ирэн, не скромничая, рассматривала занавески.

«Вроде ничего не поменялось, — отметила она, — Все, как и раньше».

Неожиданно шторка на окне дрогнула, фрамуга открылась и в окошко выглянула Ефейка собственной персоной. В руках она держала таз с грязной водой.

— Чего пялишься? — по-хозяйски крикнула она, — Отойди, а то оболью щас как выплесну.

— А что, дома никого, раз такая смелая? — вспомнила Ирэн, как ругал Хитрован девчонку за то, что она иной раз плескала воду после уборки прямо на улицу.

— Эх! — махнула девчонка тазом, стараясь теперь специально попасть на слишком уж ретивого и неизвестно откуда взявшегося парня, — Тебе какое дело есть, кто или нету?

Ирэн еле отскочить успела.

— Ну, погоди, Ефейка, — в сердцах уже не таилась она, — Я вот Федору все про тебя расскажу, как ты снова грязь на улицу льешь!

* * *

Казалось, можно бы и остановиться-успокоиться. Заснуть хотя бы после всех перипетий, но нет. Ефейка сопела где-то под боком, по обыкновению уцепившись двумя руками за пальцы Ирэн.

За окном молчал ставший таким родным старинный город да всхрапывал за стенкой уснувший наконец Хитрован.

Явление Ирэн в мужском обличии переполошило обитателей воровской квартиры.

Ефейка после неосторожных слов девушки сначала перекрестилась, а потом с криком: — Тетка Ира! — чуть не вывалилась на улицу.

Пришлось Ирэн от греха и по-быстрому забегать в распахнутый дверной проем. Хорошо, никого рядом не оказалось, хотя не факт — видеть и слышать могли — не ночь же на дворе.

Деревянная лестница выдала проверенную порцию скрипа и замерла на самой высокой ноте.

— Молчи. — Зажала девушка ладонью рот девчонке, повисшей у нее на шее, — Видишь, как я живу теперь, мне шум не нужен. — А та уже и не кричала, а только сопела и швыркала слезами у нее на плече.

— Мы, тетка Ира, и к гадалке ходили с Антохой за тебя проверять, — утирала она рукавом глаза, — Живая ты не живая. Хитрован все изгалялся, мол, чего ей будет ведьме —

любого вора переиграет, а мне все сны снятся про тебя плохие, чего переживаю… Да и Антоха тоже что-то чует, но молчит, а я не могу. Нету у меня никого кроме тебя-а-а… — снова зашлась слезами девчонка.

— Успокойся, — присела за стол Ирэн, — Мужики-то когда придут? Давай на стол будем налаживать.

— Пирога слоеного? — с надеждой проглотила последние слезы Ефейка.

— Так продуктов же не брали, — развела руки девушка, — А на рынок сейчас не пойдешь — сама видишь, какая я.

— А чего, — спрыгнула на пол девчонка, — Красивый парень-то получился, только кость тонкая и кожа на щечках холеная, будто из-под румян, а так-то красивый. — хихикнула и зажала рот она.

Девушка с дороги по-быстрому перекусила хлеба с медом, и они принялись с Ефейкой стряпать сдобные булки с сахаром.

Рецепт нехитрый: сдобное тесто намесили, а как поднялось, давай из него резать-выворачивать фигурки разные. Маслом мажут, сахаром сыплют и в духовку печную, что нагрели, суют.

Целый таз напекли и только остановились, заскрипела лестница.

— Идут, — накинула крючок Ефейка, — Ты давай-ка в комнату.

— Уйду, если не наши, — шепнула одними губами Ирэн, но по скрипу и уверенной походке обе поняли — идет хозяин.

— Печку что ли завела? — дергал запертую дверь Хитрован, — на пол-улицы стряпней воняет. Пожгешь все. Открывай!

Ефейка хитро прищурилась на Ирэн, сидящую спиной к окну, и отбросила крючок.

— Ух ты, — увидел Хитрован таз со стряпней, — Сама навострилась или домовой помогал? А ты кто? — ощерился он, увидев темный мужской силуэт в картузе на фоне распахнутого окна, и в руке у него как у фокусника неожиданно мелькнула вороненая сталь нагана.

— Тетка Ира это, — испуганно зачастила девчонка, — Переодетая она просто, а стряпали вместе.

— Привет, Федор, — хрипло поздоровалась девушка, — Видишь, как от дяди Юры из Москвы добираюсь.

Вор прищурился, не убирая оружия, а потом отвесил Ефейке вескую затрещину.

— Чтобы больше никогда не игрались так! — рявкнул он, — Я же чуть не выстрелил! А ты чего, дура? — швырнул он наган по дощатому столу в сторону Ирэн, — Пулю решила словить?

— Прости, Федор, — еле выдавила из себя та, — Неумно получилось.

— Неумно! — еще кипятился вор, — Точно, что старый, что малый. А ну, покажися, — зашел он от света, — А как хрипеть-то мужиком научилась!

— Так само собой, — кашляла Ирэн, — В вагоне продуло.

Напряжение спало, и пересказ московской истории Хитрован заставил повторить дважды.

— Значит, спекся Зубатыч, — то ли радостно, то ли огорченно цыкал он, — А с ними и псы его преданные. Ну и кто, Ирка, крепче: преступники али государство вашенское?

— Ответ сам знаешь, Федор, да и отношение мое тоже. Если бы не Ярень, я бы в этот переплет не попала бы.