Австро-Венгерская империя
Шрифт:
Леопольд I, этот тихий, невзрачный человек (император отличался маленьким ростом, у него были тонкие ноги, большая голова, щетинистые усы и, конечно же, габсбургская нижняя губа, к тому же почти карикатурных размеров), обладал Немалым честолюбием и, как и его антипод Людовик XIV, не Позволял руководить собой. Время от времени на венском придворном горизонте появлялась очередная звезда, которую Прочили в негласные правители империи (князь Ауэрсперг, затем князь Лобковиц, в конце царствования — принц Евгений Савойский), но спустя некоторое время фаворит попадал в немилость и выяснялось, что власть при габсбургском дворе по-прежнему принадлежит императору. Гораздо прочнее было влияние на набожного Леопольда духовных лиц — венского епископа Эмериха Синелли, капуцинского
Леопольд настаивал на скрупулезном соблюдении деталей сложного придворного церемониала, заимствованного некогда у испанцев, — церемониала, благодаря которому чопорная и мрачноватая атмосфера венского Хофбурга резко отличалась от роскоши и живости Версаля при «короле-солнце». Вероятно, строгость и торжественность дворцовых церемоний позволяла стеснительному императору лишний раз почувствовать свое величие и убедиться в том, сколь велика социальная дистанция, отделяющая его от всех остальных. Блеск и пышность своего царствования Леопольд хотел увековечить в камне, и именно этому Габсбургу Вена обязана множеством великолепных строений в стиле барокко. Император был также покровителем искусств, да и сам являлся весьма плодовитым композитором, написавшим 79 церковных и 155 светских музыкальных произведений. Несмотря на свою религиозность, поддерживал Леопольд и научную деятельность, причем не только в габсбургских землях, но и в Германии: так, в 1687 г. он даровал ряд привилегий академии в имперском городе Швайнфурт, получившей его имя — Academia Leopoldina.
императора, герцог Карл Лотарингский, договорился о помощи с польским королем Яном III Собесским и баварским курфюрстом Максимилианом Эммануэлем. 12 сентября армия союзников атаковала турецкие позиции. В жестокой битве турки были разгромлены, их командующий, великий визирь Кара-Мустафа, бежал с поля боя и впоследствии был по приказу султана подвергнут традиционной для турецких вельмож казни — задушен шелковым шнурком. Битва под Веной не только принесла Яну Собесскому славу спасителя Европы, но и вызвала давно не виданный религиозный энтузиазм во многих странах. Под влиянием победы у стен Вены война с турками стала очень популярной, в ней приняли участие дворяне со всей Европы, и в 1685 г. в распоряжении императора в Венгрии было уже около 100 тыс. человек.
В течение нескольких последующих лет образовался мощный антитурецкий альянс, в который, помимо императора, вошли Польша, Венеция, а позднее (1697) и петровская Россия, пробивавшая себе дорогу в европейскую политику. В 1686 г. императорские войска взяли штурмом Буду — древнюю венгерскую столицу, более 140 лет находившуюся в руках турок. Враг был вытеснен из Венгрии, затем из Трансильвании, армия императора вошла в Сербию и в 1688 г. захватила Белград (два года спустя турки, впрочем, отбили город). В 1687 г. венгерские сословия признали за Габсбургами наследственные права на корону святого Стефана, затем их примеру последовали и сословия Трансильвании. Так был сделан решающий шаг к окончательному присоединению всех земель короны св. Стефана к габсбургским владениям — цель, которой династия пыталась достичь более полутора веков.
До социальной гармонии в Венгрии, тем не менее, было далеко и после изгнания турок. Централизаторские усилия Габсбургов сопровождались рядом враждебных шагов по отношению к местной шляхте, особенно протестантской. Землями награждались в первую очередь лояльные Габсбургам магнатские роды. Впервые в истории габсбургского правления в Венгрии правительством были приняты меры по германизации местного населения. В документах земельной комиссии, занимавшейся вопросами обустройства венгерских земель после освобождения, прямо значилось: «Венгерскую кровь, дающую людям склонность к беспорядкам и мятежам, необходимо смешать с кровью немецкой так, чтобы была обеспечена любовь и доверие [народа] к наследственному монарху». Все это создавало предпосылки для массового недовольства, которое позднее вылилось в мощнейшее восстание под руководством Ференца Ракоци.
Политика правительства Леопольда I в Трансильвании была более гибкой. В этом княжестве жили несколько народов — валахи (предки нынешних румын), венгры, сикулы (южная ветвь мадьярского этноса) и немцы (саксонцы), перебравшиеся сюда во времена позднего средневековья. Жители Трансильвании принадлежали к четырем вероисповеданиям — римско-католическому, реформатскому, православному и униатскому (грекокатолическому). Здесь царила удивительная религиозная и этническая терпимость. Diploma Leopoldina (1691) в основном сохранила существующее национально-религиозное многообразие. Княжеский титул стал наследственным в роду Габсбургов, но на основы местной автономии Габсбурги до поры до времени не покушались: продолжало действовать трансильванское правительство — gubemium, которое состояло из президентам 12 советников, представлявших различные национальные и религиозные общины (правда, румынское большинство оставалось почти бесправным в политическом отношении). В сейме княжества были представлены делегаты от местных венгров, немцев и сикулов, а также лица, назначенные короной. Полномочия трансильванских властей оставались довольно обширными и были ограничены лишь при Марии Терезии, в 1754 г. Очевидно, подобный либерализм был обусловлен тем, что турецкая угроза еще сохранялась и Габсбурги не хотели восстановить против себя население самой восточной из своих земель.
В 90-е гг. темпы наступления габсбургских войск против турок замедлились. С одной стороны, Османская империя немного пришла в себя, с другой — силы императора были подорваны недостатком денежных средств, которые пожирала другая война — с Францией на западе. Решающим событием, заставившим турок пойти на мир, стала блестящая победа принца Евгения Савойского 11 сентября 1697 г. у Зенты. Соотношение потерь сторон в этом сражении кажется совершенно неправдоподобным: турки потеряли убитыми около 25 тыс., императорская же армия — всего 430 солдат и офицеров! На самом деле ничего удивительного здесь нет, ибо войска принца Евгения заняли выгодную позицию и вдобавок располагали гораздо лучшим (и в большем количестве) стрелковым оружием и артиллерией.
Мирный договор, подписанный 26 января 1699 г. в Карловиче (нынешние Сремски Карловцы в Сербии), официально закрепил колоссальный успех Габсбургов. Султан признал право императора на венгерский престол. Венгерское королевство стало составной частью формирующейся дунайской монархии, которая благодаря крупным территориальным приобретениям и громкой военной славе уверенно вошла в число ведущих европейских держав. (Именно в эти годы, кстати, название «Австрия», хоть и неофициально, начинает обозначать весь конгломерат габсбургских владений.) Вместе с тем Карловицкое соглашение означало новый поворот в политике династии, которая отныне стояла во главе уже не только центральноевропейской, но и балканской державы. С этого момента балканская политика стала важной частью внешнеполитического курса Вены.
Таким образом, в конце XVII столетия империя Габсбургов выполнила свое первоначальное историческое предназначение — щита христианской Европы, о который разбилось турецкое нашествие. Османская Турция, несмотря на последующие отдельные успехи в борьбе с Габсбургами, вступила в период упадка, который растянулся более чем на два столетия и завершился ее распадом в 1918 г. Император Леопольд имел все основания радоваться миру с турками: он развязал ему руки для решающей схватки с Францией за испанское наследство.
имели для этого региона катастрофические последствия. Чешские земли, Венгрия, Хорватия и Трансильвания на протяжении 200 лет почти непрерывно были ареной боевых действий. Основы общественного порядка оказались подорваны: целые провинции обезлюдели, хозяйство пришло в упадок, разорившиеся крестьяне, особенно на юге, в степной зоне, объединялись в разбойничьи банды. Англичанка леди Мэри Монтегю, путешествовавшая в 1717 г. по восточным провинциям габсбургской монархии, писала: «Нет ничего печальнее, чем ехать по Венгрии, вспоминая о прежнем цветущем состоянии этого королевства и наблюдая его ныне почти безлюдным».