Автобиография. Старая перечница

Хмелевская Иоанна

А ведь, черт побери, вещь сама по себе получилась как минимум на четверку с плюсом!

Похоже, я сильно отклонилась в сторону.

Я по-прежнему занималась обустройством дома. Не знаю, от кого я услышала глупые слова о том, что предстоящая неделя выдастся для меня счастливой. Возможно, глупость эту я вычитала в «Теленеделе».

Неделя, как известно, начинается в понедельник. Для меня она, похоже, началась в среду.

Понедельник и вторник прошли нормально, без происшествий. Я приводила в порядок книги и бумаги. С бумагами торопилась, надо было поспеть к визиту Марты Клубович, чтобы заняться с ней сериалом. Мне предстояло пересказать ей в сокращенном виде все серии. Работы было невпроворот, бумаг — огромная куча, и разобраться в ней должна была я лично.

Пришел пан Ришард со столяром Робертом и подмастерьем, мне требовалось подправить книжные стеллажи. Да и вообще доделок было вагон и маленькая тележка. Или так не говорят? Недоделки — понятно, а вот если уже все сделано, как планировалось, и вдруг выясняется, что надо сделать еще то и се. Значит, доделки.

Столярные работы затянулись до среды. В условленный час приехала Марта Клубович, и мы засели за сценарий «Покойника». Каждую серию я рассказывала отдельно, по возможности коротко, но понятно. И чем дальше я рассказывала, тем меньше мне нравились и собственная книга, и сценарий по ней. Мы писали с Мартой до трех часов ночи, точнее, писала я, а она смотрела мне под руку и старательно оценивала каждое слово.

— Ты что, спятила? — время от времени интересовалась я.

И слышала в ответ:

— А ты забыла, для кого пишешь? Тебе кажется, что для людей умных и понимающих? Ну так распрощайся с иллюзиями.

Короче, управиться за один день нам не удалось, перенесли на следующий день.

В четверг Марта приехала довольно рано, в десятом часу, и мы просидели до трех. Не имею понятия, что в это время делалось в моем доме, но, кажется, какие-то работы шли. Наконец, прихватив распечатку, Марта уехала. Наверняка голодная, у нас не было времени для таких глупостей, как перекус.

Через пятнадцать минут после ее ухода приехала Мартуся — привезла с краковского телевидения нарезку сценария для сериала, над которым они работали. Просмотрев материалы, мы с Мартусей тут же принялись собачиться. Собачились до ночи. Из-за чего? Пожалуйста, могу сказать, хотя это и непросто. Что меня не устраивало? Да миллион вещей! Можно сказать — все. Сплошной маразм, а не сценарий! Чушь несусветная!

По замыслу должна была получиться комедия с элементами детектива. Словом, детективная комедия. Вроде бы так именуют этот жанр.

Для реализации моей детективной комедии назначили режиссера… Уж не знаю, само телевидение или сверху им велели? Мартуся этого типа не знала, однако слышала, что он отличный режиссер. Может, оно и так, но очень скоро выяснилось, что даже если он гений, но комедий ставить не способен, ибо начисто лишен чувства юмора. Говорят, это все знали, только от Мартуси старательно скрывали.

Актеров подбирает режиссер. Он и подобрал. Высшим достижением стало его назначение на роль главной героини актрисы, прославившейся исполнением трагических ролей. Она была бы отличной леди Макбет, Антигоной, Медеей, Марией-Антуанеттой… Нет, пожалуй, с Марией-Антуанеттой ей не совладать, в этой королеве было слишком много фривольности, особенно до того, как во Франции разразилась революция. А вот как играть комическую героиню, несчастная не имела ни малейшего понятия.

Актеры растерялись, они не понимали, что им делать. Кидались из одной крайности в другую, бестолково толклись между смертельной серьезностью и безудержным гротеском.

Позвольте заметить, что я при описании своих впечатлений от увиденного пользуюсь самыми изысканными выражениями, тщательно подбирая слова.

Мы с Мартусей ссорились как из-за общей концепции телефильма, так и из-за частностей. Ярость во мне бушевала страшная, ведь наш сценарий был не так уж плох, но вот его экранное воплощение оказалось сплошным безобразием. Бесполезно было пытаться что-то в нем изменить, переделать, это была полная безнадега. Мартуся старалась как-то спасти наш труд, склонялась к уступкам, я же протестовала дико и безоглядно. Не позволю приписывать мне подобной халтуры! Не позволю себя так подставлять! К счастью, большие изменения нельзя было ввести в содеянное все из тех же соображений экономии. Финансы довлели надо всем, что в данном случае было мне на руку, давая шансы одержать победу в споре.

Вконец измученные, так ни к чему и не придя, мы отправились спать.

В пятницу…

Кажется, все это время в доме работал столяр. Он мастерил и устанавливал полки под видеокассеты. Надо думать, смастерил, раз в пятницу Мартуся расставляла на них кассеты. В пятницу же позвонили, что можно приезжать за готовыми занавесками, и в пятницу же привезли сделанные на заказ кресла. Они оказались вырви глаз — ярко-желтое дерево и ядовито-красная обивка. У меня ноги подкосились. Я заказывала темное, почти черное дерево, а обивку — винного цвета. Вне себя от злости, я накричала на мебельщиков, велела забирать эту гадость и привезти то, что я заказывала.

С самого утра в доме периодически что-то мерзко пищало, пронзительно и безостановочно. Отыскала источник. Пищала электроплита. По непонятным причинам. К вечеру я поняла, что больше эту пытку не вынесу и в десятом часу позвонила пану Ришарду и истеричным голосом попросила его приехать, после чего принялась нажимать на все кнопки на плите и вертеть все ручки. Писк стих, зато начало что-то мигать. Мне стало совсем уж тошно и страшно.

Приехал пан Ришард, осмотрел электроприбор и заявил, что не понимает, в чем дело. Однако на всякий случай предложил перевести часы на другое время, например на десять утра следующего дня. Я не подумавши согласилась, а потом ломала голову, каким образом нам удалось выставить десять утра следующего дня. Пан Ришард предусмотрительно все же вызвал электрика, а пока мы с ним обсудили очень важный вопрос — где развесить картины на стенах.

Мартуся договорилась встретиться на следующий день с неизвестной мне телевизионной пани Гражиной, очень компетентной особой, — дабы проконсультироваться относительно испоганенного сериала «Корова царя небесного». Я, похоже, совсем спятила, ибо согласилась переделать сценарий. Работали мы над ним, используя свободные минуты, случавшиеся между катаклизмами.

В субботу писк разбудил меня в полседьмого утра. Я опять принялась нажимать и поворачивать все подряд на проклятой плите. Писк стих.

Пришли пан Ришард с паном Робертом — развешивать картины в кабинете. Один держал картину, второй приколачивал, когда спускающаяся с лестницы Мартуся вдруг потеряла сознание и слетела с четырех оставшихся ступенек. Слетела как-то очень изящно, ногами вперед, голова откинута назад. Хорошо, что не наоборот. В кровь разбила локоть. Я закричала, рыцари побросали молотки и картины и перенесли Мартусю на тахту. Я всегда говорила — от мужчин сплошная польза, хотя уложили они ее так, что ноги оказались выше головы.