Автобиография
Шрифт:
Несколько мягкая и уступчивая полузащита «Арсенала» в последние годы была следствием трансферной политики Арсена. Появилась возможность купить Самира Насри – его купили. Стал доступен Томаш Росицки – взяли его, он как раз игрок в стиле Венгера, доступен Аршавин – его покупают. Если ты покупаешь много таких игроков, то получаешь практически команду клонов. Думаю, унаследованная им в начале работы в английском футболе команда несколько испугала его.
Мы двигались с ним параллельными курсами вплоть до моего ухода в отставку. И, конечно же, нас объединяло желание найти молодые таланты и помочь им развиться в соответствии с философией наших клубов.
Впрочем,
Я подумал тогда: «Он вообще с какой планеты?» Думаю, молодому пареньку просто внушили эту мысль. Он сам решил не переходить в «Манчестер», и я его нисколько не осуждаю. Мне казалось, он сделал тогда неверный выбор, хотя в нашем клубе ему пришлось бы здорово попотеть, чтобы пробиться в основу. Но «Арсенал» подготовил не так уж много собственных футболистов. Они помогли раскрыться талантам большого числа игроков, но это не одно и то же. «Канониры» предпочитают покупать молодежь во Франции и в других странах, но единственным действительно доморощенным игроком лондонцев я могу назвать лишь Джека Уилшира.
Тогда как посмотрите на «Манчестер»: Гиггз, Невилл, Скоулз, Флетчер, О’Ши, Браун, Уэлбек – все они являются воспитанниками клуба.
Ну вот, опять двадцать пять: Арсен был моим соперником на протяжении 17 лет, и даже сейчас я не могу не состязаться с ним.
Глава четырнадцатая
Класс-92
Каждый раз, как кто-то из великого поколения прошедших нашу академию игроков покидал клуб, я пересчитывал тех, кто еще остался. Двоим, Полу Скоулзу и Райану Гиггзу, удалось продержаться в команде до самой моей отставки. Третьему, Гари Невиллу, не хватило для этого совсем чуть-чуть. Даже сейчас как наяву вижу шестерку парней из так называемого «Класса-92», прикалывающихся друг над другом после тренировки, вспоминаю, как Скоулзи старается попасть мячом по затылку Ники Батта, или, что случалось чаще, по голове Гари – Пол был тот еще сорвиголова. Эта полудюжина парней была просто неразлучна.
Это были надежные люди, терять таких всегда очень тяжело. Они любили клуб, понимали его цели и задачи. Они были готовы идти за тобой в огонь и воду, до конца защищать наши принципы. Любому родителю знакомо это чувство, когда твой двадцатилетний сын приходит домой и говорит, что собирается купить себе собственную квартиру, или съехаться со своей подружкой, или устроиться на работу в другой город. Это означает расставание. Такие чувства вызывал у меня и футбол: я сильно привязался к этим ребятам, которых знал с их юных лет. Я видел, как они росли, начиная с 13 лет.
Ники Батт – яркий пример этого поколения. Своими веснушками, большими ушами и торчащими зубами он всегда напоминал нам парнишку с обложки журнала комиксов «Мэд». Какой он был озорник, какой чертенок! Эти ребята так долго находились под моим крылом, что стали для меня как сыновья. Они были для меня родней, а не наемными работниками, почему я и наказывал их чаще, чем других игроков. Тот же Ники всегда что-то замышлял, настоящий сорвиголова. Храбрый как лев, просто не способный уклониться от любого вызова.
Он был одним из самых популярных игроков за всю историю клуба, настоящий манкунианец, приземленный и несгибаемый. В какой-то момент, как это случилось чуть позже и с Филом Невиллом, он стал выходить на поле гораздо реже, чем ему хотелось бы, что заставило его искать себе место в другом клубе. Повторюсь, мы отдали его практически даром, всего за два миллиона фунтов. Эти парни не были должны нам ни пенни, ведь мы получили их за так, воспитав в собственной академии. Деньги, полученные нами за Ники, были лишь символической суммой, призванной обеспечить ему лучший из всех возможных вариантов. И вплоть до конца своей карьеры он отзывался о «Манчестере», как о родном клубе.
Уверен, за моей спиной эти парни негодовали, что им достаются почти все шишки. «Ну вот, опять я, – поди думали они. – Почему бы ему не всыпать кому-нибудь другому, а?»
Первым, кому от меня доставалось, всегда был Гиггзи, дай ему бог здоровья. В молодости они никогда не возражали мне, но со временем это изменилось: Райан научился себя защищать, Никки мог время от времени дать ответ, ну а Гари был вполне способен наехать на меня сам. Впрочем, такова уж его натура: ему жизненно необходимо с кем-нибудь поспорить хотя бы раз на дню. Он просыпался в шесть утра, просматривал утренние газеты, после чего писал сообщения нашему пресс-атташе: Ди Лоу, а впоследствии пришедшей ему на смену Карен Шотболт: «Видели уже эту статью в “Телеграф” или “Таймс”?»
Мы всегда говорили про Гари, что он встает не с той ноги. Он был прямолинейный малый и спорщик. Если он видел где-то ошибку, изъян, то немедленно переходил в атаку. В тупиковой ситуации он не пытался договориться, а жестко продавливал свою точку зрения. Консенсус и Гари были просто несовместимы, он был вспыльчив до ужаса, и малейшее разногласие обострялось в его голове до предела. Но он понимал, что у моего терпения есть границы. Я говорил ему: «Гари, иди доставай кого-нибудь другого», он смеялся в ответ, и обстановка разряжалась.
Не могу себе представить эти двадцать лет в клубе без наших воспитанников, не могу вообразить без них команду. Они обеспечили нам стабильность. За двадцать шесть лет, что я провел у руля «Манчестера», у нас было много великих игроков, начиная с Брайана Робсона, Нормана Уайтсайда и Пола Макграта и заканчивая Кантона или Роналду. Но именно наши воспитанники несли в себе дух «Юнайтед». Это они в первую очередь и определяли дух команды. Они ярко демонстрировали всему тренерскому персоналу, какого успеха мы можем достичь, воспитывая собственных игроков с нуля. Они были путеводной звездой для всех молодых парней, проходивших через нашу академию, их присутствие в команде как бы говорило: «Смотрите, вы можете добиться того же. Здесь, в стенах нашей академии, на нашей базе мы можем вылепить из вас нового Кантона».
Никогда не забуду первый день Скоулза в клубе: он пришел вместе с другим пареньком, Полом О’Кифи, чей отец Имон играл в свое время за «Эвертон». Они стояли за спиной Брайана Кидда, который их и привел, сказав, что ему понравился их внешний вид; обоим было по тринадцать лет. «Где эти два молодых парня?» – спросил я Брайана. Они были такими маленькими, что я и не разглядел их за спиной Кидда.
Их рост был примерно 140 см, и, посмотрев на эту пару малышей, я подумал: «И как эти двое собираются стать футболистами?» Со временем в клубе это стало дежурной шуткой. Когда Скоулзи пробился в юношескую команду, я сказал о нем другим тренерам: «У этого Скоулза нет никаких шансов – слишком маленький». В свои шестнадцать лет он все еще был небольшого роста, но затем резко вымахал, к восемнадцати годам набрав 8–10 сантиметров.