Автобус

Неизвестно

Голос женщины за спиной был возбужденным, резким, неприятным. «Черт, из-за этих коммерсантов не поспишь», — недовольно подумал Антось. Поди ж ты: он зарабатывал эти 450 долларов, сочиняя по ночам, недосыпая так, что круги под глазами не сходили неделями, а этой и 20 тысяч долларов — только «сумма немалая». Сонливость пропала, будто и не было. «Однако ж, ты смотри, как маскируются: такими деньгами ворочать — и на автобусе ездить, да и одета совсем скромно. А впрочем, ну их к черту.» — незлобливо подумал Антось.

Первая остановка.

—

Пять минут, не разбегайтесь, — предупредил всех водитель, направля­ясь к зданию автокассы — небольшой бетонной коробке желто-серого цвета.

Тот самый деловой пузан отошел в сторону, начал звонить кому-то, гром­ко говорил, срываясь на крик. Набирал номера, один за другим, не здороваясь, отрывисто задавал вопросы. И только последний телефонный звонок преоб­разил толстяка — его словно подменили. Можно подумать, набранный номер был особым кодом перевоплощения. Мужчина заговорил не просто вежли­во — льстиво, тихо:

— Николай Степанович? Приветствую вас. Да-да, как договорились, все на месте, с собой, с собой. Нет, ну что вы, какое авто — еду на автобусе, я ж понимаю. Нет-нет, все аккуратно.

Антось мысленно чертыхнулся — ишь ты, и здесь какие-то коммерческие секреты. И неужели этому вот толстяку нужна будет его повесть о духовном возрождении белорусов? Или той женщине, которой 20 тысяч наличными требуются?

.За окном вдруг потемнело — на небо наползала туча. Антось посмо­трел вперед — зрелище было впечатляющее: дорога уходила в гору и там сливалась с темно-фиолетовым, разъяренным небом.

Не успели достичь вершины горы, как дождь не просто полил, а сплош­ной волной накрыл автобус. Водитель сбавил скорость, а пассажиры вжима­лись в кресла при виде каждой молнии и при каждом ударе грома. Только подъехали к высоковольтной линии, нависшей над шоссе, шарахнуло так, что водитель испуганно нажал на тормоза, автобус завихлял.

И сразу после этого оглушительного удара наступила тишина — дождь прекратился. Небо мгновенно прояснилось. Туча осталась где-то позади, будто была резко ограничена пространством.

— Заикой стать можно, — прозвучал голос девушки. — Да не держи меня так, синяки останутся, — высвободилась она из объятий парня.

Вздохнули с облегчением и остальные пассажиры. Мальчик-инвалид стал снова смотреть в окно. Дородная женщина вытащила из-под ног сумку и принялась разворачивать разные кульки, совала в руки своего соседа хлеб, огурец, помидор и половину куриного бедрышка. Такой же набор оказался и у нее в руках.

— Ешь, не кривляйся! — велела она мужчине, как ребенку, а его лицо не выражало никаких чувств — только покорность в тусклых глазах и при­вычка со всем соглашаться. Он особо и не прекословил, но, возможно, такое выражение лица подсказывало женщине, что ее муж (ну, ясное дело — муж) не хотел есть.

По-настоящему мучительно исказилось лишь лицо парня, сидевшего напротив Антося, через проход. Последний

раскат грома разбудил его, он с надеждой потянулся было к бутылке с пивом, засунутой в сетчатый карман переднего сиденья, достал ее, ощутил порожнюю легкость и со злостью швырнул рядом с собой на сиденье.

Огляделся по сторонам, встретился взглядом с Антосем.

— Когда остановимся? Горит все.

— Минут через тридцать, — подсказал Антось и добавил, чтобы утешить парня: — Там станция большая, буфет есть.

— У-у-у, — простонал парень и, закрыв глаза, откинул голову.

Прошло минут двадцать.

— Что-то никак до Рудаков не доедем, — слегка волнуясь, сама себе ска­зала бабушка, сидевшая рядом с мальчиком-инвалидом.

Тот неотрывно смотрел в окно и вдруг громко сказал:

— Сейчас нас обгонит белый мерседес, а навстречу будет двигаться синий МАЗ с синим прицепом!

Многие пассажиры от нечего делать повернули головы сначала к мальчи­ку, потом — к окнам.

Мимо автобуса беззвучно проплыл белый мерседес, потом с шумом про­мелькнул синий МАЗ с большим прицепом.

— Э-е-е, — повернулся к пассажирам худощавый с реденькими волоси­ками молодой человек, на коленях которого лежал включенный ноутбук. — Мимо этого поворота мы проезжали! Черт. Сейчас справа будет березка со сломанной верхушкой!

Березка мелькнула за окнами.

— Мы же проезжали здесь!

— Что такое? — раздался уверенный голос, которому хотелось подчи­ниться и ответить на вопрос, хоть ты ничего и не обязан отвечать. — Что за. выкрутасы у нас на трассе?

Это тот самый деловитый толстяк привстал в своем кресле. Он обращался к водителю, но определенно готов был искать виновного и среди пассажиров.

Ему никто не успел ответить, потому что сразу же послышался испуганный крик дебелой тетки, которая недавно старательно обгладывала куриные кости:

— А-а-а!

Она визжала как-то очень тонко, противно было слышать этот писк и видеть, кому он принадлежит. Ответом ей была вопросительная, пронизанная очевидным страхом, тишина в салоне. Не растерялся только самоуверенный пузан:

— Чего вы кричите? Что за причина?

— Курица. Вот. — женщина подняла высоко вверх пакет с половиной жареной курицы.

— И что в ней страшного? — уже грозно переспросил мужчина.

— Так мы ж ее съели! А она — вот. Как и была.

— Что вы городите? Если съели, то откуда ей быть? Может, вы по пять кур берете с собой.

— Я одну брала, — пробормотала женщина. — И мы ее съели пятнадцать минут назад.

Воцарилась растерянная тишина — очевидно, тот, кому была не безразлич­на эта тетка с ее половиной курицы, старался уяснить, о чем говорит толстуха.

— Водитель! — пузан недолго думая нашел того, кто должен отвечать за все в автобусе, и подался вперед. — По расписанию мы должны уже уезжать из Рудаков. Чего мы ездим взад-вперед!