Автограф президента (сборник)
Шрифт:
— Не думаю. Уж слишком это рискованная затея, — усомнился шеф.
— Почему? — возразил ему Федорин. — Посудите сами, какой им смысл нас обманывать? Их расчет прост: мы «расколем» Авдеева, убедимся в достоверности этой информации, и после этого акции Хансена резко повысятся в цене.
— Но даже в этом случае Авдеев не признает главного — что он дал согласие сотрудничать с контрразведкой!
— Ну и что! — настаивал Федорин. — Они ведь как рассудили? Раз Авдеев скрыл от нас аварию и свою беседу с Боденом, значит, он скрывает и результат этой беседы! Как говаривал один из персонажей Юлиана Семенова — маленькая ложь рождает большие подозрения!
— Но
— Напротив, — возразил мне Федорин, — с ним обязательно надо разобраться до конца. Только не здесь, конечно, а в Москве. Это, прежде всего, в его интересах. Пусть облегчит душу, снимет с себя этот камень, ему же нечего бояться! А так всю жизнь будет переживать, вел-то он себя неискренне, а неискренность для дипломата — дело нешуточное! Такое не забывается.
— Он, кажется, собирается в отпуск? — обратился ко мне шеф.
— Да, в середине июня, — подтвердил я.
— Рановато, — покачал головой Федорин, — так он, пожалуй, вернется из отпуска раньше, чем нужно. Боден-то, вероятно, рассчитывает, что мы его разоблачим и накажем.
— Я договорюсь с послом, он его немного задержит, — пообещал шеф, — а мы тем временем будем давить на Хансена, чтобы он добыл фотографию или другие улики.
Сказав это, шеф посмотрел на меня и добавил:
— Если, конечно, ты продолжишь с ним работу.
Я не стал больше спорить с Федориным, хотя своими доводами он нисколько не убедил меня в целесообразности повторной беседы с Авдеевым. Более того, я был убежден: если не предъявить Авдееву фотографию, на которой он запечатлен вместе с Боденом, он будет упорно стоять на своем и все отрицать. Я знал несколько подобных случаев, когда люди отвергали домогательства сотрудников иностранных разведок, но категорически отрицали, что им были сделаны вербовочные предложения. Сотрудник одного ведомства, совершивший серьезный проступок, растративший крупную сумму денег, что и послужило поводом для провокации, был за это наказан, но в процессе разбирательства так и не признался, что его пытались завербовать и он ответил отказом.
А виной всему был крепко засевший в нем страх, что свои ему не поверят и до конца дней будут подозревать его во всех смертных грехах.
— Ну хорошо, осталось ответить на последний вопрос — продолжил Скворцов: — Зачем контрразведке понадобилось подставлять нам своего сотрудника? Пока, кроме того что удалось подтвердить твою принадлежность к разведке, никаких дивидендов она не получила. А кое-какой информацией о своей деятельности, и притом весьма важной, контрразведке все же пришлось пожертвовать. Какую же цель она преследует?
— Они рассчитывают, что им удастся завербовать меня! — убежденно сказал я, потому что вопрос шефа в первую очередь был адресован мне. — В этом и заключается суть их замысла.
— Почему ты так считаешь? — спросил Федорин.
Теперь, когда в дополнение к своим вечерним раздумьям я прослушал пленку, ответ на этот вопрос не представлял для меня особых затруднений.
— Во-первых, совершенно ясно, что Хансену было поручено вести мое целенаправленное изучение. — Про себя я всегда называл Рольфа по имени, но сейчас шла официальная беседа, поэтому, подобно шефу и Федорину, я тоже стал называть его по фамилии. — Именно поэтому он отказался работать через тайники и на каждой личной встрече по своей инициативе затрагивал различные международные проблемы. Во-вторых, попытка выявить мои связи означает, что контрразведка стремится получить данные, уличающие меня в разведывательной деятельности, и таким образом создать вербовочную ситуацию.
— А зачем им тебя вербовать? — усомнился шеф. — Ну, положим, у себя в стране они еще могут на что-то рассчитывать. Но через год, от силы два ты бы все равно уехал, и что тогда?
Скворцов трезво смотрел на вещи и по-своему был прав. Контрразведка страны, в которой мы работали, при всех ее достоинствах не относилась к числу ведущих секретных служб мира, и, честно говоря, с ее стороны было бы большим нахальством делать вербовочное предложение представителю одной из самых уважаемых разведок, имеющих такие давние и славные традиции. Не знаю, кого как, но меня коробило от одной мысли, что Боден и его подчиненные принимают меня за «шестерку» и всерьез рассчитывают заставить меня на них работать. Что ни говори, а масштаб был мелковат.
— Я думаю, они работают на американцев, — поддержал меня Федорин. — А возможно, и вместе с ними. У них же в рамках НАТО заключено соглашение о сотрудничестве, и потому они действуют по скоординированной программе. И вообще, в деле Хансена с самого начала чувствуется рука американцев. Уж больно знакомый почерк!
Мне очень хотелось, чтобы Федорин оказался прав, такой вариант меня больше устраивал: все-таки американцы были более солидными партнерами, и в любом случае противоборство с американской разведкой с профессиональной точки зрения было намного почетнее. Уж если проигрывать, то по крайней мере достойному противнику!
Теперь, когда были найдены ответы на самые главные вопросы, оставалось решить, что же в этой ситуации следует предпринять, чтобы по возможности сократить размеры нанесенного нам ущерба.
Первый и самый простой вывод заключался в том, что мне следует под прикрытием массового отъезда членов семей в связи с окончанием учебного года потихоньку покинуть страну, так как ничего хорошего мне в ближайшем будущем не светило. Этот вывод напрашивался сам собой, до него можно было додуматься еще тогда, когда у меня под ремнем затрепыхался «щекотунчик». Именно в тот момент моя душа должна была отделиться от тела и улететь в Москву, потому что с этой минуты мое дальнейшее пребывание в стране становилось не только бессмысленным, но и опасным.
Не буду кривить душой — лично меня этот вывод совсем не радовал, поскольку в мои планы не входил досрочный отъезд на Родину, но тем не менее я воспринял его по-философски. Каждый разведчик, работая за границей, постоянно должен быть готов к любым неприятностям, в том числе и к таким, после которых приходится спешно покидать страну. Мне однажды пришлось оказаться в подобном положении, так что кое-какой опыт у меня уже был.
Перефразируя известное изречение эпохи немого кино, можно сказать, что в профессии разведчика, как и в профессии святого, главное — вовремя смыться!
Хоть и был этот вывод самым простым, но простой — еще не означает самый лучший. Потому что как только контрразведка узнает, что я без видимой причины покинул страну, не предупредив об этом Рольфа, она сразу догадается, что ее замысел не удался, и, чтобы хоть как-то компенсировать свою неудачу, постарается развязать очередную антисоветскую кампанию. Впрочем, то же самое случится, если я останусь в стране, но контрразведка придет к заключению о бесперспективности моей разработки.
В общем, с какой стороны мы ни рассматривали создавшуюся ситуацию, любой ее исход ничего хорошего нам не сулил.