Автограф президента (сборник)
Шрифт:
Татьяны с Иришкой не было, всю свою разведывательную работу я давно свернул, оставались только посольские обязанности да работа с Рольфом, с которым я продолжал встречаться регулярно и даже несколько интенсивнее, чем раньше. И то и другое по существу превратилось в какую-то повинность, а подневольный труд, как известно, еще никому не приносил удовлетворения.
Но вот наконец наступил тот долгожданный день, когда я, выражаясь юридическим языком, решил встать на путь предательства.
И здесь, и в дальнейшем, употребляя слова предать, предательство, я буду обходиться без кавычек. Они только внесут ненужную путаницу, наведут туман на предстоявшее мне мероприятие, отвлекут от существа дела и невольно заставят думать, что все это вроде бы несерьезно, понарошку, что вот сегодня я немножко поиграю
Не обойдется!
Если я буду думать об этих кавычках, если я не совершу предательство предельно достоверно, по-настоящему, без всяких скидок на мой патриотизм, я проиграю эту игру! И тогда… даже не хочется об этом думать!
Все сходилось к тому, что мне предстоит предать именно сегодня. Во-первых, я интуитивно чувствовал, что уже созрел для предательства, а интуиция в нашем деле — великая штука, за ней стоят накопленный опыт и четкое понимание сложившейся ситуации. Вот и сейчас моя интуиция основывалась на тщательном анализе хода всей операции, причем этим анализом занимались не только мы со Скворцовым, но и Центр.
Наше общее мнение было единым: к этому моменту я дал Рольфу и тем, кто за ним стоит, достаточно фактического материала, чтобы осуществить ко мне вербовочный подход.
Во-вторых, все говорило за то, что коллеги Рольфа в течение нескольких последних недель тщательно изучают мой распорядок дня, фиксируя все мои передвижения по городу, причем делают это предельно аккуратно, чтобы не насторожить меня и не дать повода для усиления мер по обеспечению моей личной безопасности.
Они должны рассуждать так: если я почувствую, что вокруг меня складывается неблагоприятная обстановка, и предположу, что готовится заурядная провокация, то, руководствуясь элементарной предусмотрительностью, реже буду выезжать в город по делам. В свободное же время постоянно буду таскать с собой кого-либо из советских граждан, благо уговаривать долго никого не придется — не у всех есть машины, и мне стоит только предложить, как попутчики всегда найдутся. Все это затруднит возможность для вступления со мной в контакт тому или тем, кто намерен меня вербовать.
Собственно, уловив излишнюю суету вокруг моей персоны я, по рекомендации Центра, уже давно проявлял определенную осмотрительность и, прикрываясь отсутствием семьи, почти перестал бывать в клубе и других местах. Я тянул время, и это должно было вывести противника из себя, заставить его, как говорят спортсмены, «перегореть» в ожидании старта. Ничто так не портит нервную систему, как длительное пребывание в состоянии бесплодного ожидания.
В-третьих, сегодня я был готов к предательству так, как будто всю жизнь только этим и занимался. Что значит готов? Это значит, прежде всего, что я хорошо выспался. Умение за несколько минут уснуть в любом месте и в любой обстановке было одним из многих моих достоинств, каждое из которых, как у всякого более или менее гармонично развитого человека, было компенсировано соответствующим недостатком. Я воспитал это умение еще в годы интенсивных занятий спортом, когда, сделав над собой небольшое усилие, мог уснуть под ржание лошадей где-нибудь на конюшне за полчаса до конкура или под звон клинков и дикие вопли фехтовальщиков в перерыве между поединками. Потеряв возможность заниматься современным пятиборьем, я сосредоточил свой нерастраченный потенциал на пулевой стрельбе. В ту пору еще проводились соревнования по стрельбе из крупнокалиберного оружия, так называемые армейский и произвольный стандарты, и я, чистый пистолетчик, в ожидании своего выхода на огневой рубеж всегда сладко спал под оглушительные винтовочные залпы.
Вот и ночь с субботы на воскресенье я провел… хотел сказать «хорошо», но вспомнил, что французы на вопрос: «Как вы провели ночь?» отвечают: «Я спал», потому что «хорошо провести ночь» означает не спать, а развлекаться, и притом в приятном обществе.
Проснувшись пораньше, хотя обычно в воскресенье я позволял себе поваляться подольше, я повел себя как истинный профессионал, который в подобных делах не упускает ни одной мелочи и поэтому не допускает просчетов.
Когда профессионалу приходится сталкиваться с любителем, он всегда имеет явное преимущество: он хорошо подготовлен в теоретическом и практическом отношении и, готовясь к этому столкновению, заранее детально продумывает все возможные варианты не только своего поведения, но и поведения объекта своих устремлений. Если для объекта все, что с ним происходит в процессе столкновения, является зачастую полной неожиданностью и он оказывается просто не готов к этому, то профессионал вступает в борьбу полностью отмобилизованным и всесторонне подготовленным к любым неожиданностям.
Совсем другое дело, когда происходит столкновение профессионалов. В этом случае их шансы, в некотором смысле, уравниваются, потому что они обладают примерно одинаковыми знаниями и знакомы с методикой подготовки к ответственным мероприятиям. Кому случалось, к примеру, бывать на соревнованиях по дзюдо, тот обратил, наверное, внимание на одну особенность: когда встречаются мастер и, скажем, второразрядник, мастер может продемонстрировать каскад великолепных приемов и быстро одержать чистую победу. Но поединок выглядит совсем иначе, когда встречаются мастера международного класса. Иногда никому из них не удается провести ни одного приема, потому что соперник тоже знает эти приемы и умеет им противодействовать, и победа присуждается тому, кто был активнее.
Но в нашем деле при равенстве профессиональной подготовки даже активность не гарантирует победы. Вот и сегодня мои противники, несомненно, будут активнее меня, более того, я сам отдам им инициативу, но это совсем не значит, что они возьмут верх.
После стольких лет безаварийной работы в разведке я имел основания считать себя настоящим профессионалом, поэтому свой трудовой день начал с интенсивной зарядки, включив в нее, помимо дыхательной гимнастики, несколько любимых упражнений из арсенала «рукопашного боя». Так в среде воздушных и морских десантников, а также чекистов зовется тот стиль ведения поединка, который в случае достаточно умелого им владения гарантирует смертоубийство.
Я делал упражнения и прислушивался к тому, как постепенно мое тело настраивалось на предстоящую борьбу. К концу зарядки оно «звучало», как скрипка Страдивари, из чего я сделал вывод, что физически я готов превосходно. Я был уверен, что мне не придется сегодня применять мои познания в каратэ и других видах боевых единоборств, и этот настрой кому-то мог бы показаться излишним, но ведь в здоровом теле — здоровый дух! А мне сегодня без здорового духа никак нельзя!
Потом я побрился, подправил усы, придав им задиристую форму, соответствующую моему настроению, а затем принял душ, несколько раз переключая горячую и холодную воду. Тщательно растерев себя махровым полотенцем, я надел такой же халат и, не садясь за стол, высосал полную банку сгущенки, запивая ее теплым чаем с лимоном. Такой завтрак не вызвал прилива крови к моему желудку, что, как известно, отрицательно сказывается на умственной деятельности, и прибавил мне уверенности в сегодняшнем дне.
Особое внимание я уделил одежде. Она должна быть легкой, обеспечивать свободу движений и соответствовать официальной цели моего выхода в город. Мне вспомнилась одна давняя флотская традиция, в соответствии с которой перед серьезным сражением полагалось надевать все чистое, а по возможности даже новое. Я так и поступил, надев новый тренировочный костюм, который я купил давно, но специально берег для какого-нибудь неординарного случая. Вся одежда и обувь были сделаны на фирме «Адидас», что тоже должно было поднять мои акции в предстоящем деле, так как подтверждало, что я не какой-нибудь крохобор, очень себя ценю и денег поэтому для себя не жалею.
Оставалось провести психологическую подготовку: на ней, как известно, и базируется эмоционально-волевая устойчивость, которая мне сегодня была нужна больше, чем воздух. Дышат все, а вот предают, к счастью, не все.
Но прежде мне надо было позвонить, чтобы дать моим противникам возможность именно сегодня конспиративно вступить со мною в контакт. Если они настоящие профессионалы, а любителей среди сотрудников западных секретных служб я, по правде, не встречал, хотя и там есть разные люди, они должны, просто обязаны воспользоваться моей любезностью, потому что другой такой возможности у них может долго не быть.