Автограф президента (сборник)
Шрифт:
Можно было ехать и ни о чем не думать или думать о чем-нибудь своем.
Я поступил по второму возможному варианту и стал обдумывать две занимавшие меня сейчас проблемы сугубо личного характера. Еще в процессе подготовки к операции «Контакт» я много думал о том, почему люди идут на предательство и что такое предательство вообще. Особенно меня волновал вопрос: почему предают те, кто предавать не должен?
К этой, если можно так выразиться, проблеме у меня был далеко не праздный интерес.
Чтобы хорошо сыграть роль предателя, мне было просто необходимо досконально разобраться не только
Мне пришли на память слова, написанные создателем и первым директором ЦРУ Алленом Даллесом: «Советский разведчик — это высший конечный продукт советской эпохи». Неплохо сказано, честное слово!
Безусловно, абсолютное большинство моих боевых товарищей оправдывают эту лестную характеристику. Но что греха таить, нет-нет да и происходит в нашей среде, самое ужасное из возможных чрезвычайных происшествий, коим является предательство. Каждый такой случай — это стыд и позор для нас всех, потому что грязь предательства пачкает каждого, независимо от того, имеет он к этому предательству хоть малейшее отношение или нет.
Конечно, можно искать объяснение в том, что, ни на минуту не затихая, во всем мире идет необъявленная, жестокая, невидимая большинству людей война между секретными службами. А на войне, как на войне! Так говорят французы, и они знают, что говорят: есть герои и трусы, есть перебежчики и пленные, есть и предатели.
Это закон всякой войны. Но только ли в этом дело?
Безусловно, каждый человек прежде всего продукт своей системы, того общества, в котором он родился и вырос, сформировался как личность, живет и работает. Каково общество, таковы и его представители. Все болезни, все пороки общества передаются им, в разное время и в разной степени, но передаются. Сотрудники секретных служб в этом смысле не исключение, хотя, бесспорно, иммунитет у них намного выше, чем у значительной части населения страны. Ведь это же тщательным образом отобранные и проверенные люди!
И если общество поражено коррупцией, казнокрадством, взяточничеством, если неписаным законом его внутреннего развития становится принцип «ты — мне, я — тебе», это не может не отразиться и на сотрудниках секретных служб. В конце концов, на работу в секретные службы приходят уже сложившиеся, зрелые люди, и перевоспитывать их иногда бывает просто поздно.
Чему же тогда удивляться?
Посудите сами, разве крупные партийные деятели, советские и хозяйственные руководители, занимающиеся приписками, берущие и дающие взятки, совершающие должностные преступления, — разве это не предатели? Ведь они предали дело, которому поклялись служить, когда им вручали партбилет, забыли о своем долге перед собственным народом! О каком патриотизме, о какой любви к Родине может идти речь, когда предается забвению все самое святое, что должно быть в душе у каждого человека, чем он живет, ради чего трудится?
Есть с кого брать пример!
На суде одного предателя спросили:
— Как вы сами относитесь к тому, что нарушили присягу, изменили Родине?
Наивный вопрос! И задали его зря, хотя спросить об этом было, конечно, необходимо, потому что суд обязан исследовать не только фактическую, но и моральную сторону дела. Да как он мог относиться, если, прежде чем предать, он уже полностью переродился? А раз так, то и совесть его не могла мучить!
Он так и ответил:
— А никак! Родина для меня — понятие абстрактное!
Как же это могло случиться, что Родина стала для него абстрактным понятием?
Где тот рубеж, за который нельзя переступать в своих отношениях с землей, на которой ты родился и вырос?
В том, что предателей расстреливают, есть, на мой взгляд, высшая справедливость!
Жаль только, что их не расстреливают публично, перед строем тех, кого они предали. Я бы сам, конечно, без всякого удовольствия, а исключительно из ненависти к предательству, как явлению, всадил бы в предателя пулю, и не в затылок, а точно между глаз, и паузу бы при этом выдержал, чтобы у него перед смертью было время осознать, какая же он мразь!
И все же мне не давала покоя одна мысль: а почему же тогда не предают те, во всяком случае, далеко не все, кто является продуктом чуждой нам идеологии, членами того общества, где уже в течение веков царит дух стяжательства и стремления к наживе, возведенный в высшую добродетель? Где продается и покупается все, где купля-продажа стала основным смыслом существования?
Встречал же, в конце концов, каждый из разведчиков людей, которые не пошли с ним ни на какие контакты не только по идейным соображениям, не только потому, что не нуждались в дополнительном заработке.
Почему?
Чем эти люди мотивировали свой отказ?
А тем и мотивировали, что они не могли изменить присяге, а иногда даже не присяге, а просто обязательствам, предусмотренным в контракте с той организацией или ведомством, где они работают, а иногда не могли изменить просто в силу своей внутренней порядочности, своего понимания долга и чести!
Я вспомнил, что один бывший царский генерал, перешедший на сторону Советской власти и прослуживший ей верой и правдой долгие годы, взял себе за принцип такой девиз: «Жизнь — Родине, честь — никому!».
Вот так — никому, и все!
Так, может, в этом-то все и дело, что есть люди, для которых честь превыше всего, и именно это определяет их отношение ко всякого рода недостойным поступкам, а не политические убеждения и материальные запросы. Такие люди просто не допускают самой возможности совершить предательство!
В итоге своих рассуждений я пришел к выводу, что по отношению к факту предательства все люди делятся на две категории: на тех, кто способен предать, и на тех, кто не предаст никогда!
Любой человек в силу самых различных причин может натворить глупостей или наделать больших и малых ошибок, иногда, к сожалению, непоправимых. Не застрахованы от этого, конечно, и разведчики.
Но если ты порядочный человек, приди к своим товарищам и скажи: «Виноват, судите, я готов отвечать!»
И даже если исключат тебя за это из партии, уволят с работы, жизнь твоя на этом не закончится, потому что ты, несмотря на совершенный проступок, поступил честно и остался порядочным человеком. Прежде всего перед своей совестью, перед самим собой, перед своими близкими.