Автомат Калашникова. Символ России
Шрифт:
В свой тайный план мы все-таки посвятили В.С. Дейкина. Вникнув в расчеты и эскизные наброски, он не просто поддержал нашу затею, но и помог советами как специалист по стрелковому оружию. Владимир Сергеевич был удивительным человеком, тонко чувствовавшим новаторские идеи, умевшим уловить творческую инициативу и помогавшим обязательно развить ее. В моей судьбе конструктора и судьбе АК-47 он сыграл немалую роль.
Мы с Сашей Зайцевым сутками сидели у чертежной доски, разрабатывая новые детали, торчали в цехе, воплощая задуманное в металл. Спали урывками. Когда на сборке появилась затворная рама как одно целое
– Какая же тут доработка? Ведь у вас совершенно новая деталь. Раньше-то и затворная рама, и шток существовали отдельно друг от друга.
Переделали мы и спусковой механизм, и крышку ствольной коробки – теперь она стала полностью закрывать подвижные части. Очень радовались, что удалось решить проблему переводчика огня. Он теперь стал выполнять несколько функций: обеспечивал переключение огня с одиночного на автоматический и на предохранитель, одновременно закрывал паз для рукоятки перезаряжания, предохраняя тем самым ствольную коробку от попадания внутрь пыли и грязи.
Опытные механики-сборщики сразу определили, что новые детали гораздо проще, технологичнее и надежнее прежних. Их мнение во многом повлияло и на тех, кто не воспринимал нашу работу, считал, что мы отступаем от условий конкурса. Если бы мы тогда не проявили дерзкой напористости, едва ли сумели бы победить на повторных испытаниях. Не побоюсь сказать: то, что мы делали, было настоящим прорывом вперед по технической мысли, по новаторским подходам. Мы, по существу, ломали устоявшиеся представления о конструкции оружия, ломали те стереотипы, которые были заложены даже в условиях конкурса.
В тактико-технических требованиях указывались необходимые параметры будущего автомата, в частности его общая длина и длина ствола. Новая компоновка деталей не позволяла нам выдержать это требование в установленных рамках. Мы пошли на дерзкое отступление. Длину ствола с 500 миллиметров укоротили до 420, уложившись в параметры общей длины оружия. Риск, повторяю, был немалый. Нас могли вообще снять с соревнований. Мы рассудили так: отступление от размеров по общей длине автомата при сравнении с другими образцами могли заметить сразу, а укороченный ствол в глаза не бросался. Естественно, при этом добились, чтобы укорочение не нарушало требований баллистики, что являлось нашим главным оправдательным аргументом, если бы вдруг нашу проделку обнаружили.
Впрочем, ее действительно обнаружили, но уже во время повторных испытаний. К этому моменту оружие проверили на кучность боя. И тут вдруг инженер, ведущий испытания, что-то, видимо, заподозрив, решил приложить линейку к стволу.
– Вы что же, нарушили один из главных пунктов условий конкурса? Ствол-то на 80 миллиметров короче, чем положено. Что будем делать, товарищи? Какое примем решение? – обратился он к членам комиссии.
Я в тот момент находился как раз на месте испытаний. Подумал: все, придется прощаться с надеждой на успех. Было отчего прийти в отчаяние. Услышал, как один из членов комиссии уточнил у инженера-испытателя:
– Перед повторными испытаниями размеры проверили?
– Выборочно, – замялся инженер. – Посчитали, достаточно того, что обмеры делались перед первыми испытаниями.
– А каковы результаты стрельбы? Отклонения от нормы есть?
– Результаты? – переспросил
– Тогда, полагаю, продолжим испытания. Мы сами допустили промах, не проведя обязательных повторных обмеров. К тому же стрельба показала: укорочение ствола не ухудшило боевых свойств оружия.
Полковник, сказавший все это, повернулся в мою сторону:
– Вас, старший сержант, предупреждаем о недопущении впредь таких вольностей. Требования конкурса едины для всех конструкторов, молодых и старых. Зарубите это на носу.
Я выслушал его приговор, радуясь в душе, что бурю пронесло, что наш риск оправдался. Автомат с первых выстрелов показывал надежность в работе, ни разу не захлебнулся от напряжения, да и по внешнему виду выглядел он элегантнее тех образцов, которые испытывались. В тот момент почему-то припомнилось, как выезжали мы на полигон, на последний тур соревнований. В то время уехать из Коврова в Москву было не так-то просто. Билетов на поезд, как правило, достать не удавалось. И мы иногда обращались к сотрудникам В.А. Дегтярева с просьбой о помощи в приобретении билетов (для прославленного конструктора специально бронировались места в одном из вагонов). Нам давали записку к начальнику вокзала, и проблема обычно решалась.
Пошли мы по проторенному пути и тогда, когда собирались на полигон. С запиской в кармане постучались в кабинет начальника вокзала, а он, увидев нас, отрезал:
– Помочь ничем не могу. Полчаса назад звонила жена Василия Алексеевича, и по ее просьбе забронированные места проданы.
Как быть? Идем с Дейкиным к кассе. Всеми правдами и неправдами приобретаем два билета. А в вагон нас не пускают. Все переполнено, мест нет. Так мы и ехали от Коврова до Владимира сначала в тамбуре, а потом вынуждены были переместиться на площадку между вагонами. Промерзли насквозь. Хорошо еще, что образцы вместе с чертежами и описанием увез на полигон неделей раньше Саша Зайцев, на этот раз не захотевший оставаться в Коврове.
Припомнилось и другое. Перед отправкой автоматов на последний тур испытаний в Ковров приехали представители заказчика. По их воле тогда мы и встретились впервые с В.А. Дегтяревым лицом к лицу.
– Теперь вы можете открыть друг другу карты, – пошутил один из представителей заказчика, когда знакомил меня с прославленным конструктором.
Василий Алексеевич улыбнулся как-то устало, словно на него давила тяжесть, движения его мне показались слишком уж замедленными, походка была заметно шаркающей. Правда, он сразу оживился, увидев наш образец оружия.
– Что ж, давайте посмотрим, что нынче творят молодые. – И Дегтярев стал внимательно разглядывать каждую часть, каждую деталь автомата, разбираемого мною тут же, на столе.
– Да, хитро придумано, – произнес Василий Алексеевич, беря в руки затворную раму, крышку ствольной коробки. – Считаю оригинальным и решение с переводчиком огня.
Дегтярев не скрывал своих оценок, размышляя вслух. Мы в это время знакомились с его образцом. Выглядел его автомат, на наш взгляд, утяжеленным по весу, не все до конца было доведено и с точки зрения взаимодействия частей. А Василий Алексеевич, еще раз осмотрев наш образец, уже в собранном виде, неожиданно заключил: