Автоматная баллада

Уланов Андрей Андреевич

– У Федькиного зверя двигло раздолбанное, – возразил пулеметчик, – и глушака нет.

– И черепа, – задумчиво добавил третий постовой.

– Да-а, – протянул старшой, глядя на подкатывающийся к блоку чоппер. – Башкень что надо.

Череп был укреплен над фарой и принадлежал он явно не травоядному. Как, впрочем, и не одному из ведомых постовому зверей. Похож на медвежий, но слишком вытянут впереди и клыки, клыки… клычищи. Из новых, видать, тварюка, свежевылупившихся. Ох, не приведи господь с такой повстречаться.

С

другой стороны, сообразил старшой, кто-то уже повстречался с клыкастой зверюгой и, судя по трофею, небезуспешно.

– Эй, ковбой, – окликнул он мотоциклиста, – шо за башкень у тебя спереду привешена? А?

Позже старшой так и не смог объяснить своим подчиненным, что же побудило его назвать проезжего именно так: ковбой! Кое-какие воспоминания о киношных всадниках на горячих мустангах у него имелись, да вот незадача – на соратника Гойко Митича или Грегори Пека мотоциклист не походил совершенно. Длиннополый плащ из черной кожи, летный шлем с собольим хвостом и зеркальные очки – все это по совокупности позволяло незнакомцу претендовать разве что на титул наследника Зорро.

Прежде чем ответить, он снял шлем, повесил его на руль, спрятал в карман очки, не торопясь, протер лицо платком и лишь затем развернулся к старшому:

– Не знаю.

– Это как? – с едва заметной растерянностью произнес постовой.

– Очень просто, – сухо отозвался мотоциклист. – Неизвестна науке зоологии данная разновидность, вот и ездит пока безымянная.

– А-а… а добыл его кто?

– Я.

– Шо, серьезно? – особого удивления в голосе старшого при этом не прозвучало. Приезжий, хоть и не обвешанный тремя-четырьмя крупнокалиберными стволами, выглядел опасно. И с каждой секундой нравился постовому все меньше.

– Патронов много сжег?

– Один.

– Одной пулей?! Епыть! – мотнул головой пулеметчик. – Видать, подфартило… или зверюга только башкой удалась?

– Коня видишь? Игреневого, с чулками.

Мысленно старшой поставил незнакомцу еще один минус: стоял тот спиной к пастбищу и разглядеть председателева жеребца мог только в те секунды, когда подъезжал и слезал с мотоцикла. Да и то мельком. Цепкий, выходит, взгляд у парня, да и память хорошая. Если прибавить, что ствола – или стволов – ковбой на виду не держит… не-ет, хорошего не жди от таких людишек.

– Ну, вижу.

– К его холке накинь полметра.

Колян накинул. Присвистнул, сдвинув на лоб каску, почесал затылок, еще раз взглянул на скалящийся череп…

– Крепко ж тебе, паря, подфартило.

Мотоциклист промолчал, и на лице его вроде бы не дрогнул даже волосок щетины, однако старшой словно бы почувствовал короткий холодный всплеск. Презрительный. И мысленно пообещал учинить Коляну нахлобучку, чтоб в следующий раз мозгой думал, прежде чем пасть разинуть. Потом, когда этот ковбой чертов скроется с глаз долой.

– Прическу, я гляжу, ты себе отрастил… – постовой осекся, мучительно пытаясь выудить из глубин памяти нужное слово. Когда-то, еще ДО, парней с длинным волосами – не конкретно с таким вот конским хвостом до плеч, а вообще «поповской прической» – именовали стилягами. Это он помнил и еще помнил, что нужное ему слово было как-то связано с этими стилягами. Как же… стиляжную? Стижную?

– Мне так удобно, – спокойно произнес мотоциклист. – А что, у вас въездная пошлина в зависимости от длины волос начисляется?

Стой перед ним кто угодно иной, и старшой первым бы расхохотался от удачной шутки. Но сейчас он не был уверен, что незнакомец шутит.

– Пошлину мы считаем, как законом велено, – ответил постовой. – Сами не выдумываем, не в пример кой-кому.

Он медленно обошел мотоцикл и, оказавшись прямо за спиной у незнакомца, нарочито громко закашлялся.

Мотоциклист даже ухом не повел, продолжая стоять прежней позе.

«Сектор огня держит, – подумал старшой, – вот же … Гошку и пулемет перед собой держит. А меня, выходит, в расчет не берет».

– Откель следуете?

– Из Весеннего.

– С какой целью?

– По торговым делам.

– По тор-говым… – повторил постовой. – И сам, конечно же, купец честной. А чем торг ведешь, а, купчина?

– По-разному, – отозвался мотоциклист. – В основном цветными металлами.

– Чем-чем?

– Свинцом и цинком.

– Пулями, что ль?

– Пулями, – подтвердил «ковбой». – Вразвес.

– Мелкой розницей, выходит, – хмыкнул старшой. – И как идет торговлишка-то?

– Хорошо.

– Хорошо?

– Да. У меня очень выгодные условия.

Пожалуй, больше всего постовому не нравилось, что тон речи незнакомца все время оставался один и тот же: спокойно-равнодушный. Так обычно говорят, когда не интересен ни сам разговор, ни его, разговора, результат.

Он завершил обход мотоцикла и остановился напротив незнакомца.

– Короче… багажу, я погляжу, у тебя немного… так что три «семерки» за въезд, и добро пожаловать в Половинку.

Мотоциклист кивнул и, по-прежнему не оглядываясь, левой рукой выдернул из кармашка багажной сумки картечную «двадцатку».

– Вот.

Старшой привычным движением катнул патрон по ладони, подкинул, оценивая вес. Вес был правильный… ну да ковбой и не был похож на любителя отсыпать картечину-другую или заменить порох песком. Такие, как он, по мелочам не выгадывают.

– Сдачу «семерками» али «пятерками»? – спросил он.

– Сдачи не надо.

Жест был не из дешевых. Подобную щедрость и впрямь мог проявить купчик средней руки, владелец двух-трех телег или грузовичка с набитым кузовом. Однако взгляд, которым старшой постовой сопроводил въезжающий в поселок чоппер, вряд ли кто-либо решился б назвать дружелюбным.