Автоматная баллада
Шрифт:
– Ну вот и поимеете, – фыркнул Шемяка. – Чего не радуетесь?
– Лучше обсудим другое, – Энрико плавным, скользящим шагом пересек комнату и присел на корточки перед вторым, дальним от меня, трупаком. – Откуда могли взяться эти двое?
Теперь уже выпало обмениваться недоуменными взглядами нам с Сергеем.
– С чердака, – на дурацкий вопрос трудно придумать иной ответ, кроме столь же глупого. – Оттуда веревка тянется.
– Ну а сами вы как думаете, га-аспада? – пристав Ромашко зачем-то коснулся носком сапога кровавой лужицы и, развернувшись, уставился
– Не знаю.
Судя по выжидательному взгляду и затянувшейся паузе, пристав явно ждал от девушки более развернутого ответа. И это Шемяке не нравилось, равно как и манера Ромашко скрипеть, прокачиваясь с носка на пятку, надраенными сапожищами… и при этом барабанить пальцами по стволу «ППС» [6] , из которого, как отлично знал Сергей, пристав с легкостью мог расписаться метрах на двадцати.
Еще он слегка злился на самого себя – специально не подбирал гильзы до приезда полицаев, а эти дубари мало того, что не обратили на них ровным счетом никакого внимания, так еще и растоптали своими копытами три из шести. Мелочь, конечно же, но…
6
ППС – пистолет-пулемет Судаева.
Но больше всего Шемяке не нравилось молчание Анны. Как воды в рот набрала. Сидит, хмурится, глядит на полицая исподлобья. Неужели так сложно вякнуть в ответ хоть что-нибудь?
– И предположений никаких нет?
– Да какие тут предположения, – проворчал Айсман. – Все ж как дважды два. Засекли на базаре парочку приезжих. Увидели, как те сначала разговаривали со следопытом, со мной то есть. А затем вместе начали уходить. Вывод – купцы сговорились о покупке и отправились менять товар на монеты.
– И если подсуетиться, можно заполучить и первое, и второе, – кивнул пристав.
– А эти, – указал Сергей на раскачивающийся за окном обрывок веревки. – Местные или как?
– Или где, – поправляя сбившийся на спину эполет, отозвался Ромашко. – Ближе к вечеру дам глянуть на них старшему караула, что позавчера на Мостовых воротах стоял. Он как раз докладывал: прибыли-де с торговым обозом двое, назвались купцами, а товару у этих «купцов» полмешка на двоих, да и товарец тот… на городской свалке порой лучше сыщется.
– В другое время, – после непродолжительной паузы добавил Ромашко, – посмотрели б мы на них денек, и в подвал, а потом – за ворота и под зад сапогом. Так ведь базар… как ни пытайся, как жилы ни рви, в трех местах сразу не успеешь!
– Меня больше их возможные дружки волновали, – пояснил Сергей.
– Да какие у них могут быть дружки, – отмахнулся пристав. – Собутыльники разве что. Нет, – он отрицательно покачал головой, – мстить вам за них никто не будет, точно. А вот заинтересоваться, что же этих двоих к вам так потянуло, – это дело другое, это могет быть запросто. Так что ты, Айсман, когда будешь ввечеру к Матрене Ильинишне возвертаться, через плечо поглядывай.
– Я всегда поглядываю.
– Как ты всегда поглядываешь, мало будет, – жестко произнес Ромашко. – А то б ты давно или шарф шелковый купил… или шею до костей стер. Я ж тебя, Сергей, знаю… потому и говорю. А ты в отважного следопыта поиграть вздумал. На болотах своих играй, а здесь, в городе… поглядывай почаще и за стол с кем попало не садись.
Шемяка почти
Благодарить за науку он, впрочем, также не стал. В конце концов, ему пока тоже никто и намека на благодарность не продемонстрировал. Все держали себя так, будто ему больше и заняться нечем, кроме как прыгающих по окнам бандюганов отстреливать. Словно у него патронов немерено, из воздуха сыплются, только успевай шапку подставлять! Анна со своим собаком, затем полицаи…
– Ну ладно, – так и не дождавшись от Сергея ответа, вздохнул пристав. – Я сказал… а дальше ты уж сам… думай. Рад был, – щелкнув каблуками, Ромашко отвесил в сторону кровати короткий поклон, – познакомиться с такой прекрасной барышней, как вы, Анна Дмитриевна, однако ж выражу надежду, что возобновить это знакомство нам выпадет нескоро. По крайней мере при обстоятельствах, схожих с нынешними. Честь имею.
– Он что…
– Тихо!
Грохот захлопнувшейся двери, по мнению Шемяки, вовсе не обязательно свидетельствовал о появлении возможности задавать дурацкие вопросы. Дверь, конечно, была хорошая, но слух у пристава – еще лучше. По слухам.
Он дождался, пока с лестницы не донеслось удаляющееся топанье, и лишь затем кивнул девушке.
– Этот шут гороховый что, в театре до войны актерствовал?
– В смысле? – удивленно переспросил Сергей.
– В смысле, «пристав»… полиция… будто из «Ревизора» сбежали.
«Занятно, – подумал Шемяка, – насколько человек бревно в собственном глазу замечать не приучен. Что сама она двуручную саблю на спине таскает, коленками голыми посверкивая, – это нормально, а чуть у других что… „Ревизор“. Начитанная… а школы-то, между прочим, и сейчас имеются сильно не везде, а лет пять назад и вовсе с этим скучно было».
– У вас на Востоке ничего похожего, что ли?
Анна пожала плечами.
– Казаки у нас есть… как и везде. Только форма у них старая, довоенная, одни погоны новые понаделали. Ну, командиры, у кого имеется, дедовскую иногда по праздникам надевают…
– Понятно, – кивнул Сергей. – И когда вы в нашу губернию въезжали, у вас тоже ничего в голове не ворохнулось. На тему – почему губерния, а не область и в таком духе.
– Нет, – помедлив, озадаченно ответила девушка. – Губерния… у нас… рядом с нашим районом одно время ханство было – пока хану вместе с половиной дворца хана ни пришла… взрывчатки не пожалели.
– Ну так вот, – Сергей попытался откинуться на спинку стула, но предупредительный скрип заставил его сначала замереть, а потом медленно вернуть корпус в первоначальное положение. – У нас из «Ревизора» сбежала вся область. Которая вот уж десять лет как не область, а губерния с господином губернатором во главе. Ну и соответственно – городом городской голова рулит, а полицмейстер приставов гоняет. Форму для них, кстати, и в самом деле какой-то дедок из этих… историков придумывал, чтобы все как в царское время.