Автономное плавание
Шрифт:
– До Рабочего не подкинете?
Шофер оглядел его, почесал затылок:
– Не совсем по пути. Ладно, лезь. Чемодан брось в кузов.
– Спасибо.
Закинув чемодан в кузов, Широков влез в кабину. Шофер, освобождая ему место, взял с сиденья пиджак и небрежно сунул его под себя.
– На побывку? - спросил он, когда машина тронулась.
– На побывку.
– А я, брат, в пехоте три года оттопал.
– Служба везде служба.
– У вас-то, на флоте, поди, потяжелей.
– Всяко бывает.
– А я моря боюсь. На земле оно как-то сподручней.
"Ездил! Небось специально так сказал, знает, что на корабле ходят". Широкова раздражала словоохотливость шофера. Он мешал матросу думать. Видимо почувствовав это, шофер умолк.
Дома была одна мать. Она мыла на кухне посуду, когда Иван вошел.
– Кто там?
– Это я, мама.
– Ой, никак, Ванюшка! - Аграфена Степановна выбежала навстречу, всплеснула руками. - Сынок! - Она обняла его, поцеловала и заплакала: Радость-то какая! Да чего же ты телеграмму-то не отбил? Я тебе сейчас пирожков напеку, с ливером. Ты иди-ка посиди со мной.
Дома! Все здесь было знакомо, все радовало Ивана. И все же в доме не хватало Гали. Он умышленно не спрашивал о ней мать. Но Аграфена Степановна сама заговорила:
– Что же о Галине-то не спросишь?
– А что спрашивать? Ты все написала.
– Ой, сынок, боюсь не будет у вас жизни. И если рвать, то рвать сразу, незачем терзаться понапрасну.
– Там видно будет.
Не заметил, как подошел вечер. Вернулся с работы отец. Помылся, надел чистую рубаху, новый костюм, сходил в магазин, купил бутылку вина. Как бы оправдываясь, пояснил:
– От водочки теперь воздерживаюсь: организм перестал принимать. А ты, часом, не втянулся?
– Нет, у нас с этим строго.
– И правильно, добра от водки никогда не было.
Отец рассказывал о заводе, о своей работе, ругал кого-то из нового начальства за нерасторопность. Потом, заметив, что Иван слушает его не очень внимательно, сказал:
– Утомил я тебя разговорами. Поди погуляй, своих дружков-приятелей повидай.
Когда Иван выходил из дому, шепнул:
– Ты, Ванюшка, мать-то не шибко слушай насчет Галки. Не горячись, разберись сам.
– Попробую.
– Если захочет вернуться, пусть возвращается.
– Спасибо, отец.
– Ладно, иди.
Настя Полякова жила в другом конце поселка. Идти туда было довольно далеко, но Иван шел быстро и минут через двадцать уже остановился у небольшого домика с покосившимися стенами и подслеповатыми окнами. Домик этот достался Насте в наследство от тетки. Тетка умерла, когда Насте было четырнадцать лет, и с тех пор Настя жила одна. Кое-как закончила семь классов, пошла работать в швейную мастерскую. Она оказалась хорошей портнихой, веселой и разбитной девчонкой. Может быть, эта веселость и привлекала парней - от них не было отбоя. Настя нет-нет да и принимала приглашения в ресторан. В поселке он был единственный, и каждый визит туда обсуждался кумушками на все лады.
Иван тоже когда-то ухаживал за Настей, знал, что ничего худого она себе не позволяла. Но ведь прошел год, многое могло измениться. Во всяком случае, Гале она не компания.
Света в доме не было. На стук в окно никто не отозвался. Иван подошел к двери, нащупал замок. "Так и есть, обеих нет дома, куда-нибудь ушли вместе".
Он решил дождаться. Присел на крыльцо, закурил. В голову лезли самые дурные мысли. Наверное, Настя с Галей сейчас в ресторане. Пойти туда? А если их там нет? Тогда он пропустит их возвращение. Иван был почти уверен, что вернутся они не одни, и хотел выследить их. И он даже обрадовался, когда до него донеслись голос Насти и мужской голос. Он прислушивался, ожидая, что вот-вот услышит и Галю.
– Может быть, в гости позовешь? - спрашивал мужчина.
– Всю жизнь мечтала, - отвечала Настя.
И тут вдруг Иван услышал звук пощечины.
– Ты чего дерешься? - спросил ее спутник.
– А ты не давай воли рукам.
– Подумаешь - недотрога.
– Попробуй еще раз дотронуться.
– И попробую!
– Я тебе попробую. Катись-ка отсюда, парень!..
Настя вошла во двор, звякнула щеколда. Иван кашлянул.
– Ой, кто тут еще? - испугалась Настя.
– Не бойся, не укушу.
– Иван, ты?
– Ну я.
– А чего же ты тут сидишь?
– Да вот спектакль смотрю.
– И верно, спектакль. Прицепился тут... как репей.
– Знает, к кому цепляться.
– Я и тебе могу съездить по затылку.
– Где Галка?
– Скоро придет. Заходи в дом, я на тебя погляжу.
Они вошли. Настя включила свет, оглядела Ивана.
– Обожаю моряков! Если бы заранее знала, что ты моряком будешь, отбила бы тебя у Галки. Тебе идет форма, прямо красавец.
– Ладно болтать-то! Где Галка?
– Я же тебе сказала, что скоро придет.
– Что-то долго ее провожают - наверное, она покладистей тебя, усмехнулся Иван.
Настя окинула его презрительным взглядом:
– Дурак ты, Ванька! Тебе надо молиться на Галку, а ты бабьим сплетням веришь. Ну-ка садись, говорить будем!
Иван сел, бросил на стол бескозырку.
– Говори, только покороче.
– А я и не собираюсь долго рассусоливать: глуп ты.
– Уже слышал. Короче.
– А короче вот что: любит тебя Галка. Понял? Страдает она. И ты ее не обижай. Учиться она пошла. А ты не ценишь. Зачем написал ей такое письмо?
– А что мне было делать?
– Мозгами надо шевелить. И сердцем чувствовать. Да разве вы, мужики, умеете сердцем чувствовать? Кобели вы все, одно у вас только и есть на уме.
– Перестань ругаться-то. Говори толком, где Галка?
– В школе она.
– В какой школе?
– В вечерней. Через час вернется. Хочешь - жди, а хочешь - иди встречай.
– Ладно, я пошел.
Иван вышел из дому и направился к школе.
Еще год назад, он и сам учился в этой школе. Многие его одноклассники и сейчас, наверное, учатся. Ему не хотелось встречаться с ними, он свернул в сквер, встал под дерево и закурил. До конца занятий оставалось двадцать минут.