Автономный рейд (Солдаты удачи)
Шрифт:
– Ясно, - кивнул Артист.
– А ты, Боцман?
– А что я? Я скажу, что на детей работать лучше, чем на "мазератти". А ты отмахнешься. Скажешь, что детей тебе мешает завести предчувствие опасности из-за врожденного опыта вечно гонимого еврейского народа...
– Спасибо, я понял, - покивал Семен, прищуриваясь.
– Умеешь ты, Боцман, быть доходчивым.
– Ребята, ладно, а? Давайте про Муху, - тут же предложил хитрый Боцман, но номер не прошел.
– А ты сам-то, Митя, - ласково сказал ему мстительный Артист.
– Ты сам-то? Меня просто изумляет
– Нет, не скучно, - пожал плечами Хохлов.
– Я вот читал, что когда генерал де Голль дал независимость Алжиру, его пол-Франции ненавидело. Тоже о целостности страны говорили. Зато сейчас рады до смерти, что от этой обузы избавились. Не говоря уж о том, сколько жизней сберегли.
– Сравнил! Где Франция и Алжир, а где твоя семья...
– возмутился Артист.
– А я про другое: где Москва и где - Чечня? Хорошенькая аллегория!
– Сегодня мы Чечню отпустим, а завтра другие захотят!
– И пусть идут, - глядя в пол, буркнул Хохлов.
– Из хорошего дома люди не бегут. И никакой Гамлет за тебя этого не решит.
– Так ты стараешься, чтобы от тебя дети не убежали?
– догадался Артист.
– Да ведь они все равно вырастут и захотят жить отдельно.
– Отдельно - это другое. Ну воевали мы там. Было. Что ж мы, теперь навечно кровью повязаны и думать иначе не можем? Лучше бы на зарплату учителям деньги потратили, чем на гробы.
– Так вы вот это с Мухой обсуждаете, пока клиентов ждете?
– спросил Сергей Пастухов, озабоченно глядя в окно. Там по глянцево блестевшему снегу его одноклассник Мишка Чванов трудолюбиво погонял лошадь, волокущую в сторону его двора здоровенную лесину. Эту лесину Пастух припас, чтобы заменить стропилину в столярке.
– А что? И это тоже.
– Боцман тоже обернулся к окну, заметил Чванова, но говорить ничего не стал. Он знал, что у недавних алкашей ПТС еще посильнее, чем у солдат. Чванов, беспробудно пивший большую часть жизни, теперь, оказавшись принудительно зашитым, помешался на обустройстве семейного гнезда, - А вообще-то, по-моему, все эти ПТСы выдумали, чтобы распущенность оправдать. Просто есть такие... очень нежные, кто себя слишком жалеет. Больше, чем других. А вот Муха, уверен, ничего нам не сообщает, потому что не хочет под огонь нас загнать.
– А сам он как, ты подумал?
– спокойно спросил Пастухов.
– Как он сам, один, будет выкручиваться?
– Знаешь, он уже почти год что-то такое... предчувствовал... объяснил Боцман.
– Квартиры себе запасные снимал, тайники мастерил. Костюмы особые шил, обувь специальную заказывал. Гранаты газовые и светошумовые запасал. Точно к осаде готовился.
– Не понял: он готовился, что его будут осаждать, или сам хотел кого-то?
– спросил Док.
– По-моему, этого он и сам не знал.
– Так ты думаешь, что это у него ПТС так выражался?
– уточнил Артист.
– В виде паранойи?
– Не-а, - покачал головой Боцман.
– Это не он, не ПТС ваш сраный. Это - нормальное предчувствие. Он будто
– Это - кое-что, это - уже след, - согласился Пастух.
– И отличный след.
Но предчувствия бывают не только у наших. У "ихних" тоже. Когда встревоженные друзья, отбросив все прочие дела, начали искать Муху, обнаружилось, что Артемов, замдиректора "Изумруда", бесследно исчез. А кроме него, в "Изумруде" никто ничего о доставке драгоценностей в Тбилиси не знал.
Тем временем Голубков по своим каналам выяснил, что все сообщения на пейджер, якобы пришедшие от Олега из Тбилиси, липовые.
Глава тринадцатая. Хуже лжи только правда
– А зачем это грузинское ожерелье вдруг потребовалось твоей конторе, САИПе этой самой?
– спросил я у Принцессы простодушно. Спугнуть не боялся:
слишком я был ей нужен зачем-то. Любые мои вопросы были в рамках ее сценария.
– Ты догадался, дорогой? Умница ты моя!
– И опять поцелуи с нежными объятиями.
Хорошая выучка плюс опыт.
И так она была прелестна и беззащитна в своей откровенной игривости и нежности, что я почувствовал себя в долгу у авторов ее легенды. Могли ведь подсунуть и кособокую горбунью. Благо что химия Полянкина была на их стороне. Хотя уродок спецслужбы для подобных целей просто не имеют. А вот то, что на месте При могла появиться сущая стервоза, так это запросто. Любовь, мать ее. Кого любят, тот и веревки вьет, и стервеет.
Но мне повезло. Мне досталась дама вдумчивая и нежная. Как непринужденно она, переняв эстафету у Полянкина, заводила меня с этим драгоценным ожерельем. Не тем заводила, что навязывала разговор, а, наоборот, разжигала любопытство, делая вид, что всемерно уклоняется от этой темы. Высший класс. Лапонька-кисонька. В эти мгновения я любил ее до таинственных, обращающих в блаженный столбняк мурашек по затылку. Забыл сказать: помимо крупных, меня приводят в восторг еще и умные женщины. То есть те, чей ум я способен понять и оценить.
– Кстати, а почему у тебя кличка - Принцесса?
– Тебе не нравится, дорогой?
– Слишком точно. Зная кличку, тебя легко высчитать.
– Льстец! Но все равно - приятно. Она мечтательно взгрустнула и, свернувшись у моего бедра, поцеловала мне руку:
– Ты такой ласковый. Ты знаешь об этом, дорогой?
– Угу, - буркнул я. Поглаживая ее тело, я думал о том, что повези мне быть художником, умей я рисовать и задайся целью нарисовать идеальную - для себя - женщину, то не смог бы нарисовать красивее и желаннее, чем она. Каждый выступ, каждая впадинка и выпуклость, каждая складочка на ее теле были божественно прелестны и заставляли меня торчать со свирепо-нежным нетерпением. Если еще учесть, что она была не нарисованной, а находилась здесь же, в пределах досягаемости в натуральную и - немалую!
– величину, то никакие художества сейчас не могли бы с ней, живой, сравниться.