Автопортрет, или Записки повешенного
Шрифт:
Необходимо создать некоторые ограничения политической власти. Ситуацию, образовавшуюся в ходе парламентских выборов 1999 года, в то время описывали как столкновение двух основных сил: команды Лужкова и Примакова и команды Кремля. Коммунисты уже в счет не шли. Победитель получал огромную степень политической свободы. Если бы победили Лужков и Примаков, большинство в Думе получило бы «Отечество – Вся Россия», а не «Единство». К сожалению, Путин делает все то же самое, что делал бы Лужков, окажись он в Кремле, или Примаков. Я просто думаю, что они делали бы это грамотнее, потому что они – искушенные политики. Но их цели отличались бы от
Я хочу повторить, что Путин имеет в виду демократические задачи, он думает о демократии в России. К сожалению, ему просто не хватает политического опыта, и без этого образования он не может понять, как достичь своих целей. Он считает, что можно построить демократию авторитарными средствами. Я тоже когда-то говорил, что мы хотим демократии, но в данный момент переживаем такой период, когда невозможно добиться демократии демократическими методами. К сожалению, то, что происходит сейчас, доказывает, что это – ошибка, от которой я сам пострадал. Как только ты отступаешь от демократических принципов при переходе к демократии, ты разрушаешь демократию. Огромное политическое пространство, которым в данный момент обладает режим, должно быть ограничено.
Вторая задача сегодня – помимо открытого объяснения президенту и его окружению, что происходящее сейчас является губительным для России, – состоит в создании нормальной, конструктивной оппозиции. Режим уже создал предпосылки для этого. Он оказал настолько сильное давление на элиты и общество в целом, что даже те, кто раньше был на ножах, сейчас объединяются вокруг общего дела. По сути, Путин объединил вокруг идеи не помогать ему, а препятствовать в первую очередь людей из политической и деловой элиты, крупного бизнеса, крупных предпринимателей. Возможно, крупный бизнес не пойдет в первые ряды, но он поставит своих представителей.
При Ельцине существовала такая оппозиция: коммунисты. Они были плохой, неконструктивной оппозицией. Неконструктивная оппозиция пытается разрушить государственную власть, но лучше такая оппозиция, чем совсем никакой. Власть разрушает, абсолютная власть – разрушает абсолютно. Так вот, отсутствие оппозиции абсолютно разрушает власть. Можно просто трансформировать тот же тезис: власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно, и мы видим, как в России возрождается авторитарное, а по существу, тоталитарное государство. Власть аморальна. Абсолютная власть аморальна абсолютно. Но для реальной помощи власти, власти не как института подавления своих граждан, а как института, помогающего управлять, отслеживающего интересы общества, необходимо существование двух сил, которые попеременно сменяют друг друга. И поэтому создание в России оппозиции, конструктивной оппозиции – абсолютная потребность политического момента. Суть оппозиции – принципиальная оппозиция власти вообще. Задача тех, кто хочет видеть Россию нормальной страной, не дать власти безграничных пределов, т. е. ограничить власть.
Глубочайшее заблуждение считать, что оппозиционность противоречит либерализму. Наоборот, она предполагает возможность высказывать любое мнение. А это основа демократического государства. Народ же, к величайшему сожалению, политически еще очень безответствен. Не сформировалось точного понимания, что та или иная политическая идеология может приносить ему те или иные выгоды. А то, что выбор народа не определяет политику, было ясно еще в 1996 году, когда народ в основном поддерживал коммунистов, а проголосовал за Ельцина.
Места для легальной оппозиции не бывает только тогда, когда воцаряется тоталитарный режим. Я не считаю, что в России это уже произошло. Власть идет к построению тоталитарного общества, но еще не выстроена та ее вертикаль, о которой мечтает Путин. Не выстроена полностью и «вертикаль» средств массовой информации, а самое главное – «вертикаль» контроля над бизнесом. Пока Путин не поставил под контроль финансовые потоки или назначение и снятие любого олигарха, наше государство нельзя назвать тоталитарным.
Я тут посмотрел сериал «Бригада», который мне понравился куда больше «Олигарха»: гораздо более точный анализ психологии переходной эпохи. Так вот, в «Бригаде» меня поразило сходство ментальных векторов «братвы» и олигархов. Безруков говорит в полемике с кем-то из представителей власти: «Мы и есть государство!» Он, по сути, повторяет то, что говорили в 1990-х олигархи! То же самое желание быть независимым и самому отвечать за то, какой будет моя страна. Мне кажется, успех «Бригады» и подобных «бандитских» фильмов как раз и объясняется желанием публики посмотреть на свободных по-настоящему людей, которые раз и навсегда сказали: «Мы теперь сами!»
Разница между олигархами и «братками» та же, что между людьми свободными, имеющими систему внутренних ограничений, и вольными, этой системы не имеющими. Поэтому «браткам» предстоит пройти долгий путь, чтобы стать не только независимыми, но и свободными. Главное – дать возможность все большему числу людей обрести независимость, а затем и свободу, создать им условия для самореализации. Это то, что делал Ельцин. Мы почти завершали этот тяжелейший путь в конце 1990-х годов, но он был прерван приходом к власти Путина. Теперь нам предстоит еще одна если не революция, то квазиреволюция – чтобы вернуться в нормальное русло развития.
Чечня – составная часть России
Должен сказать, что вложения в политическую стабилизацию – самые выгодные. У меня был личный интерес предпринимателя, заинтересованного в том, например, чтобы российские ценные бумаги на бирже не падали в цене. Ведь дестабилизация обстановки в Чечне, а значит, и в России снижала стоимость акций российских компаний, в том числе и тех, к созданию которых я имел отношение. Поэтому интересы государства всегда совпадают с интересами большого бизнеса, если речь идет о нормальном государстве.
Россия пережила революцию 1990-х годов, и требовалось кардинальное изменение государственного устройства, чтобы она могла существовать как демократическая либеральная страна. Именно такое устройство страны прописано было в ее Конституции. Это вступило в жесткое противоречие с желанием национальных республик, желанием регионов получить большую самостоятельность. В свое время Ельцин эту проблему решил абсолютно правильно, сформулировав тезис: «Возьмите суверенитета столько, сколько сможете переварить». Очень важно, что не «съесть», а «переварить». Съесть можно много, но можно это не переварить. И действительно, президент Ельцин понимал, что нужно передавать функции из центра в регионы, в республики. Более того, Ельцин проверил это на своем собственном печальном опыте в Чечне.