Автостопщица на Кавказе
Шрифт:
– В сторону Саратова. Правильно двигаюсь?
– Правильно. – он помолчал и спросил с надеждой: – Закурить не найдётся?
– Вы же видите, я с рюкзаком, пешком, – усмехнулась ему в ответ. – Значит, я – за здоровый образ жизни,
– Это хорошо, если за здоровый, – задумчиво кивнул он. – А я вот так не могу.
Мужик, тоскливо оглядев огромное поле, отправился в сторону деревни.
У дороги на обочине росла яблоня, на которой висели спелые, румяные яблоки. Я подумала, что раз двигаюсь
Скинув рюкзак, я забралась на дерево и набила карманы яблоками. Было в этом хулиганское воспоминание детских шалостей. Это подняло настроение.
Смачно похрустывая яблочками, я отправилась по дороге дальше.
18. День третий. Неприятные азербайджанцы
Справа и слева Старосаратовского тракта тянулись поля и перелески. Это был классический русский пейзаж, которым можно было любоваться бесконечно. Я даже перестала жалеть, что попала на эту дорогу.
Не прошла и километра после деревни, как сзади послышался шум машин. Обернувшись, я увидела две неспешно ползущие в горку фуры. Не сильно надеясь, что они остановятся, подняла руку для голосования.
Первая машина затормозила.
Дверца открылась. На пассажирском сиденье оказался мужчина, по виду похожий на калмыка. Он был грязный, чумазый и какой-то всклоченный. Я в недоумении замерла. Зачем машина тормознула? Куда садиться, если пассажирское место занято?
За спиной калмыка показалось загоревшее лицо пожилого водителя кавказской национальности.
– Садись, – крикнул мне он и указал на калмыка. – Он на мое место ляжет.
Что-то ёкнуло в груди. Словно бы внутренний голос сказал, что не надо садиться в эту машину. Но когда мне освободили сиденье, я всё-таки поднялась в кабину.
Тот мужчина, который до этого сидел в пассажирском кресле, лег на спальное место водителя и что-то сказал на своем языке.
Мне стало не по себе. Неприятно, когда говорят, а не смысл сказанного неясен.
Конечно, я и раньше садилась в машины, в которых было несколько мужчин, но тут было неуютно, тревожно.
Кабина была грязной, пропитанной кислым потом немытых тел. Но не будешь же нос воротить, когда тебя подвозят бесплатно?
Я зря не слушала свою интуицию. Внутреннее чувство, что мне некомфортно и неприятно находится с этими двумя, возрастало.
Попутчики оказались азербайджанцами. Во всяком случае так сказал драйвер. Тот, который лежал на спальном месте, как оказалось, ни слова не говорил по-русски. Зато водила попался словоохотливый.
– Что ты тут, на этой дороге, делаешь? – он окинул меня оценивающим взглядом.
– В сторону Саратова еду.
– Странно… Почему по этой дороге? Она же разбита «в хлам».
– Так получилось.
Вкратце я поведала историю с Гариком. Во мне накопилось много обиды, хотелось поделиться.
Драйвер ухмыльнулся.
– Ты что, глупая, не понимаешь, что он хотел с тобой что-то… неприличное сделать, раз увёз тебя не туда, куда тебе было нужно?
В отличие от татарина, азербайджанец был осторожен в выражениях, но зато тон его был пошлым, хамоватым.
– Может, он по-хорошему хотел, чтобы я попала на федеральную трассу? – я старалась говорить спокойно.
– Точно хотел, – убеждённо сказал водитель и впился в меня липким взглядом. – Ты же одна едешь…, Значит развлекаешься… по-разному… на дороге.
Мне не нравился ни его тон, ни взгляд.
– Я просто путешествую, – твёрдо, без улыбки сказала я.
– Вот так просто? На машинах? – его улыбка была плотоядной и немного презрительной. – Что, разве тебе никто не предлагает… это самое?
Внезапно я поняла, что нарвалась того самого «примата», у которого умственная деятельность выше гениталий не поднимается.
Я попыталась увести разговор в сторону, но азербайджанец все темы заворачивал исключительно в сторону интима. По-своему он был вежлив, говорил намёками, но смысл был ясен. Ему надо было перепихнуться, и он сразу рассматривал меня как сексуальный объект.
Подваливать он начал он издалека. Рассказал, что когда-то подвозил женщину, которая «просто по-человечески отблагодарила за это… ну, ты понимаешь, как…»
Если татарин флиртовал, от азербайджанца несло похотливой пошлостью если не в словах, то в интонациях.
– Извините, не понимаю, – сказала я очень чётко, разделяя каждое слово. – Мне не приятно говорить об этом.
Азербайджанец не унимался.
– Тебе что, никогда не хотелось просто… развлечься? Ты же путешествуешь!
– Вот именно – путешествую! Поэтому не хотелось.
– Да просто так, для удовольствия! – давил он, словно бы намекая, чтобы я перестала строить из себя недотрогу.
– Еще раз: нет! – мне пришлось сказать это жёстче.
– Все так делают! – продолжал водила.
Ладно, вспомним о «муже». Спокойным, ледяным тоном я произнесла:
– Простите, но я – замужняя женщина. Давайте оставим эту тему.
Он заткнулся всего лишь на несколько мгновений. То, что у него между ног, видимо, не давало покоя.
– Да при чем тут «замужняя»? Я же про удовольствие говорю. Жить надо для удовольствий, для кайфа!
Я взглянула в его грязное, давно не мытое лицо. Это на какой необитаемый остров надо попасть, чтобы почувствовать к этому человеку сколько-нибудь незначительное сексуальное влечение? А главное, испытать при этом ещё и удовлетворение?