Айдар да Марья

Воронина Татьяна

В другой раз была река Угра, тоже приток Оки, но уже в Смоленской области и в Калужской. Тут и вовсе места исторические: Угра помогала и от монгольских ханов обороняться, и от Наполеона, и в Великую Отечественную стала естественным рубежом, тормозившим наступление фашистов на Москву.

Айдар в походы не ходил, были на то свои причины. Машка же ни одного не пропускала, ждала их, как счастья великого, не дай Бог заболеть накануне и пропустить мероприятие, такое пережить почти невозможно. Айдару же было не до романтики. За всё лето он позволял себе отдохнуть только две недели, в которые отправлялся обыкновенно к бабушке в деревню. По доброй

воле отправлялся, потому как любил и бабушку свою, и деревню, только там и отдыхал по-настоящему от жёсткого графика. А всё остальное время летних каникул Айдар работал, точнее, подрабатывал, а ещё точнее – зарабатывал, чтобы у родителей лишний раз денег не просить на свои развлечения. Считал, что кормят они его и одевают, так надо совесть иметь, на остальное он и сам может заработать. При этом семья, как мы знаем, вовсе не бедствовала. Просто он так считал, и точка.

Стройная голубоглазая Мария к десятому классу превратилась в одну из самых красивых девочек в школе. Добавим к этому живой ум, весёлый нрав, чувство юмора, отсутствие жеманства, умение дружить, – и мы получим почти идеальный объект для воздыхания большого числа особей мужской половины человечества. Впрочем, мужской – это громко сказано, мальчишки ещё. А вот Юра…

Юра был из тех выпускников школы, что с радостью продолжали ходить в походы, организуемые химичкой, и ему уже исполнилось восемнадцать. Студент, взрослый человек на фоне школьников. С удивлением обнаружив, как похорошела десятиклассница Маша, Юра решил за ней поухаживать. Обаятельный и взрослый по сравнению с Машкиными сверстниками парень с хорошо подвешенным языком не оставил шансов никому из воздыхателей. Как ни старались мальчишки угодить Марусе – кто чаю принесёт, стоит ей заикнуться, кто куртку притащит, как только она поёжится – всё тщетно. Пропала наша Маша: вроде и со всеми веселится, а сама только на Юру смотрит, только его рассказы и слушает.

Вернувшись в Москву, они продолжили встречаться. Маша летала на крыльях, по уши влюблённая в своего студента МИФИ.

Как влюбляется юная девушка, совсем юная и очень искренняя? Она влюбляется навсегда. Без веры, что это навсегда, она просто не может влюбиться. Ей неведомы сомнения в его намерениях – раз обнимает, значит, любит и, уж конечно, счастлив, как и она; ей неведом расчёт, анализ и прогноз – всё это здесь ни при чём, ясно же, что они двое навеки будут неразлучны. Жизнь впереди рисовалась Машеньке чередой прекрасных событий: она закончит школу, поступит в медицинский, станет врачом-педиатром, и они с Юрой поженятся.

Лето пролетело, как один миг, осенью вернулись к учёбе и видеться стали реже. Зимой любой пейзаж за окном, неважно, свистела ли вьюга, сверкал ли на солнце выпавший вчера снег или внезапная оттепель превращала всё в слякоть под ногами и заставляла почувствовать в воздухе приближение нескорой ещё весны, – всё вызывало в Машиной душе одно только ликование, которым ей немедленно хотелось поделиться с Юрой.

А что же наш студент? Юрий, надо сказать, был весьма озадачен таким развитием событий. Рассчитывая, вероятно, на лёгкий флирт, он, сам того не ожидая, пробудил в девушке чувства такой силы, к которой был совершенно не готов. А может, и не способен в принципе.

«Девчонка, конечно, классная, но что мне дальше делать с этой малолеткой?» – цинично рассуждал Юрий, не собиравшийся нарушать всем известный закон. Стоит ему только захотеть, Машку ничто не остановит, он это понимал. Но понимал также и

то, что соверши он следующий шаг, и это наложит на него определённые обязательства, обременять себя которыми Юрий вовсе не собирался. Судьба Ромео не прельщала, от воздержания он уже устал, а вокруг было полно девчонок постарше, от которых можно было получить всё, не наживая проблем. И Юрий счёл для себя за благо прекратить отношения с Марией.

В один из дней наступившего марта, когда весна была ещё календарной, но уже обещала вот-вот стать настоящей, Юра объявил Маше, что им надо расстаться. Ещё не веря в смысл услышанного, Маша на автомате задала естественный вопрос:

– Почему?

Он ударился в какие-то рассуждения, ходил по комнате и нёс что-то невразумительное. Слов она не разбирала. Сидя на краешке дивана, Машка следила глазами за Юрием, перемещавшимся по комнате, и, постепенно цепенея, осознавала: он даже не приближается к ней, он больше не хочет её обнять, они никуда больше не пойдут вместе и она никогда в этой жизни больше не будет счастлива.

Когда он умолк и посмотрел на неё, Мария смутно поняла, что пора уходить. Не чувствуя ног, она поднялась и молча побрела к выходу. Он провожал её до дверей и снова говорил какие-то слова, она расслышала что-то вроде «не обижайся» и «будем друзьями». Главное было не обернуться.

Сказать, что Машка тяжело переживала этот разрыв, – ничего не сказать. Из неё как будто что-то вынули, очень важное. Нет, не душу, ибо на чужую боль она по-прежнему откликалась и не хотела, чтобы кто-то ещё страдал, например, родители. Если бы какое-то умное устройство могло делать множество полезных дел да ещё и музыку прекрасную играть при этом, то вот музыка-то и сломалась. Мария стала похожа на такой механизм, который все другие функции выполняет, но музыку играть больше не может.

Это длилось около двух лет. Мозг продолжал работу, и слава Богу, что он был занят. Надо было сдавать выпускные экзамены в школе, готовиться в институт и сдавать вступительные. Только это и спасало. Машенька поступила в медицинский, и начались учебные будни, не требовавшие уже такой концентрации, как экзамены. Жёсткая собранность ушла, появилось свободное время, и ей стало совсем паршиво. Рана не заживала.

Маша позвонила подруге Алине.

– Алин, чего-то мне совсем хреново, надо бы увидеться.

Алина тем временем тоже поступила в институт и, обретя, наконец, бесценный для неё круг общения, где климат в коллективе был комфортным, где нашлись и мальчики, обращавшие на неё внимание, воспрянула духом и больше не чувствовала себя обделённой. Подруга, конечно, знала о разрыве Маши и Юры, от самой Маши знала. Но Машкин звонок застал её в компании, которую ну очень не хотелось покидать. Да и на завтра у них уже было намечено мероприятие…

– Знаешь, Машунь, в ближайшие дни никак не смогу. Давай, может, на той неделе созвонимся? – ласково пропела Алина, не обращая внимания на буквально замогильный голос подруги.

«Надо же, – подумала Маша, положив трубку, – а я ради неё от свиданий отказывалась, просто чтоб она не заскучала в одиночестве». Больше она Алине не звонила.

Равнодушие подруги добило Марию окончательно. Механизм, в котором сломалась музыка, вдруг посыпался весь. Отказывали один за другим очень важные узлы и детали. Машу положили в больницу. Положили в терапию и долго обследовали. Один диагноз громоздился на другой, но первопричины врачи не знали. Стали лечить симптомы, а что поделаешь?

Конец ознакомительного фрагмента.