Айсберг
Шрифт:
— Но при чем тут Рондхейм? Не вижу, что его с этим связывало бы.
— Хватаюсь за соломинку, — пожал плечами Питт. — Признаю, что иду на ощупь. И, опять же, сам не вполне убежден, что за этим стоит Рондхейм. Он как дворецкий в старом детективе. Все побочные улики, все сомнения указывают на него, делая его самым очевидным подозреваемым. Но в конце наш друг дворецкий оказывается полицейским под прикрытием, а самый невероятный участник и окажется преступником.
— Почему-то не могу представить себе Рондхейма полицейским под
— Это будет нелегко. У него слишком прочная позиция.
— Если мне можно вставить словечко, — вмешалась Тиди, — вы оба ревнуете к Рондхейму, поскольку он завладел мисс Файри.
Питт рассмеялся.
— Чтобы ревновать, нужно влюбиться.
Сандекер улыбнулся.
— Показали змеиный язычок, леди?
— При чем тут это! Мне нравится Кирсти Файри.
— Вероятно, Оскар Рондхейм вам тоже нравится, — сказал Питт.
— Этот змей мне не понравился бы, будь он хоть генералом Армии Спасения, — ответила она. — Но надо отдать должное этому дьяволу. Прибрал к рукам и Кирсти Файри, и «Файри лимитед».
— Почему? Как по-вашему? — задумчиво спросил Питт. — Как Кирсти может его любить, если она от него в ужасе?
Тиди покачала головой.
— Не знаю. Но я видела боль в ее глазах, когда он сжал ее шею.
— Может, она мазохистка, а Рондхейм садист? — спросил Сандекер.
— Если Рондхейм действительно стоит за этими ужасными убийствами, надо обратиться к соответствующим властям, — умоляла Тиди. — Вы позволите ему зайти далеко, а он убьет вас обоих!
Питт состроил скорбную мину.
— Экая досада, адмирал. Ваша собственная секретарша так недооценивает двух своих любимых людей. — Он повернулся и печально посмотрел на Тиди. — Как вы могли?
Сандекер вздохнул.
— В наши дни почти невозможно встретить у подчиненных верность и преданность.
— Верность и преданность! — Тиди посмотрела на них, как на сумасшедших. — Какая еще девушка за скромное жалованье позволит везти себя за полмира в неудобных военных грузовых самолетах, мерзнуть в вонючих рыбацких лодках посреди Атлантического океана и подвергаться бесконечным приставаниям? Если это не верность, я бы хотела знать, что называют верностью бесчувственные мужчины.
— Вздор, вот как я это называю! — сказал Сандекер. Он положил руки на плечи Тиди и тепло посмотрел ей в глаза. — Поверьте, Тиди, я очень высоко ценю вашу дружбу и заботу о моем благополучии и, уверен, Дирк ценит вас не менее высоко. Но вы должны понять: мой близкий друг и трое моих верных людей убиты; было и покушение на Дирка. Клянусь Богом, я не из тех, кто прячется под матрас и звонит в полицию. Все это организовали неизвестные нам люди. Но только когда мы узнаем, кто они, я отступлюсь
На лице Тиди отобразилось удивление, так внезапно Сандекер обнаружил свои чувства; потом это выражение исчезло, и на глазах показались слезы.
Они прижалась головой к груди адмирала.
— Какая я глупая, — сказала она. — Всегда сболтну не подумав. Когда такое случится в следующий раз, пожалуйста, заткните мне рот.
— Не сомневайтесь, заткну, — ответил Сандекер так тихо, что Питт едва расслышал. Адмирал еще несколько секунд удерживал Тиди, потом отпустил. — Ну хорошо, поднимаем якорь и возвращаемся в Рейкьявик. — Он снова говорил серьезно. — Я бы выпил горячего пунша.
Питт неожиданно напружинился, поднял руку, призывая к молчанию, подошел к двери рубки и прислушался. Звук очень слабый, но он был. В тумане гудел мотор, работающий на очень высоких оборотах.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Слышите, адмирал?
— Слышу. — Сандекер стоял у него за плечом. — Примерно в трех милях и быстро приближается. — Он несколько секунд напряженно вслушивался. — Прямо по курсу.
Питт кивнул.
— Идет прямо к нам. — Он не видя уставился в туман. — Звук необычный, почти как у самолетного двигателя. Должно быть, там есть радар. В такую погоду даже сумасшедший рулевой не поведет судно с такой скоростью.
— Они знают, что мы здесь, — прошептала Тиди, как будто кто-то за бортом мог ее услышать.
— Да, они знают, что мы здесь, — подтвердил Питт. — Если не ошибаюсь, они явились, чтобы проверить нас. Любое незаинтересованное судно, едва заметив сигнал на радаре, постаралось бы обойти нас подальше. Эти люди напрашиваются на неприятности. Предлагаю дать им возможность позабавиться.
— Три кролика хотят поиграть со стаей волков, — сказал Сандекер. — Их в десять раз больше, чем нас, и, — негромко добавил он, — они, несомненно, вооружены до зубов. Наш единственный выход — «Стерлинги». Если мы отчалим, шансов догнать нас у них будет не больше, чем у кокер-спаниеля догнать борзую.
— Я бы не стал на это ставить, адмирал. Если они знают, что мы здесь, они знают и какой у нас корабль, и как быстро мы пойдем. Если они думают о захвате, их корабль должен быть быстрей «Гримси». И, думаю, он у них есть.
— Судно на подводных крыльях, верно? — спросил Сандекер.
— Точно, — ответил Питт. — А это значит, что они могут идти со скоростью от сорока пяти до шестидесяти узлов.
— Плохо, — спокойно сказал Сандекер.
— Но не очень плохо, — возразил Питт. — На нашей стороне по меньшей мере два преимущества.
Он быстро изложил свой план. У Тиди, сидевшей на скамье в рубке, тело занемело, а лицо под косметикой стало белым, как бумага. Она не верила своим ушам. И задрожала, даже голос стал неуверенным.