Айсберг
Шрифт:
— Я думаю о всех нас. Стоим мы или удираем, мы на глубокой воде. На такое не ставят последний доллар, но, каким бы он ни был крохотным, это все равно шанс.
Сандекер пристально посмотрел на высокого мужчину в дверях. Он видел его упрямый взгляд и решительный подбородок.
— Вы упомянули два преимущества.
— Внезапность, — тихо ответил Питт. — Они знают, что должны сделать. Пусть у них радар, но читать наши мысли они не могут. Наше второе и главное преимущество — внезапность действий.
Питт взглянул на часы. Час тридцать, все еще середина дня. Сандекер выключил двигатели,
Он вздрогнул — одежда была влажной от множества брызг, собравшихся на ней каплями. Питт сидел на крышке носового люка, дожидаясь, пока в ушах смолкнет грохот «Стерлингов» и он сможет услышать двигатель судна на подводных крыльях. Долго ждать не пришлось. Гром выхлопов усиливался, и Питт уловил его.
Все надо проделать как по нотам с первого раза. Второго шанса не будет. Оператор радара, вероятно, уже определил, что след на экране прекратил продвижение вперед и остановился на воде. К тому времени как он доложит об этом командиру и решение будет принято, менять курс будет уже поздно. У судна на подводных крыльях более высокая скорость, а значит, его нос буквально уткнется в корму «Гримси».
Питт проверил контейнеры, лежащие рядом с ним на палубе, — возможно, в десятый раз. Никогда у него не было такого необычного, наспех подготовленного арсенала.
Один из контейнеров — галонный стеклянный сосуд, найденный Тиди на камбузе. И три помятые, ржавые канистры разного размера, которые Питт раскопал в кладовке за машинным отделением. Если не считать содержимого и фитилей, торчавших из отверстий, у сосудов было очень мало общего.
Судно на подводных крыльях было теперь совсем близко. Питт повернулся к рубке и крикнул: «Давай!». Потом зажигалкой поджег фитиль стеклянного сосуда и приготовился к рывку «Гримси». Баркас начал движение, как скаковая лошадь, получившая стрелу в прямую кишку. Адмирал мрачно удерживал курс, сжимая руль, и каждую секунду ждал столкновения с носом противника. Неожиданно от руля отлетела спица и с грохотом ударилась о компас, и Сандекер понял, что по рубке стучат пули. Он по-прежнему ничего не видел, но знал, что экипаж судна на подводных крыльях стреляет в тумане вслепую, руководствуясь только данными радара.
Для Питта напряжение стало непереносимым. Взгляд его переходил со стены тумана перед носом баркаса на сосуд в руке. Пламя фитиля подошло близко к горлышку, в стекле плескался бензин. Пять секунд, не больше, и придется бросить сосуд за борт. Он начал отсчет.
Сосчитал до пяти и продолжил. Шесть, семь. Он напряг руку.
Восемь.
И тут из тумана появилось судно, идущее противоположным курсом, — появилось не более чем в десяти футах от поручня «Гримси». Питт бросил сосуд.
Следующее мгновение осталось в памяти Питта до конца его дней. Высокий светловолосый человек в кожаном плаще, сжимая поручень мостика, с ужасом смотрит на смертоносный предмет, летящий к нему в сыром
Сосуд ударился рядом с ним о переборку, и человек исчез в ослепительно ярком пламени. Больше Питт ничего не видел. Суда стремительно разминулись, и корабль на подводных крыльях растворился в тумане.
У Питта не оставалось времени на размышления. Он быстро поджег фитиль одной из канистр. Сандекер резко развернул «Гримси» на сто восемьдесят градусов и повел вслед за противником. Тот замедлил ход, в сером тумане легко было разглядеть пульсирующее красно-желтое пламя. Адмирал направился прямо к нему. Он был уверен, что тот, кто тридцать секунд назад стрелял по «Гримси», уже не стоит на пылающей палубе, надеясь расстрелять старое корыто. Не было и опасности тарана, пока на судне пожар.
— Бросай еще! — крикнул он Питту в разбитое переднее окно рубки. — Пусть получат по заслугам!
Питт ничего не ответил. Ему едва хватило времени бросить канистру с бензином, а Сандекер уже снова развернул «Гримси» и повел баркас в новую атаку. Они еще дважды выскакивали из тумана, и Питт бросал сосуды с бензином, пока не истратил весь свой смертоносный арсенал.
И вдруг удар обрушился на «Гримси», сбросил Питта на палубу и вышиб остатки стекол из окон рубки, где стоял Сандекер. Судно на подводных крыльях взорвалось точно вулкан, в реве пламени и грохоте горящих обломков, и мгновенно от кормы до носа превратилось в огненный ад.
Эхо взрыва отразилось от береговых утесов, вернулось и опять улетело; Питт с трудом встал и, не веря собственным глазам, посмотрел на судно на подводных крыльях. То, что совсем недавно было великолепным судном, превратилось в горящие на воде обломки. Он едва добрался до рубки: из-за сотрясения и гула в ушах чувство равновесия временно отказало, а Сандекер в этот миг вновь развернул корабль и провел его мимо пылающего корпуса.
— Выживших заметили? — спросил он. Из щеки у него торчал осколок стекла, из пореза текла кровь.
Питт мотнул головой.
— Они свое получили, — жестко сказал он. — Даже если кто-то уцелел и оказался в воде, он умрет от холода раньше, чем мы его обнаружим.
В рубку вошла Тиди, держась за синяк на лбу. В ее глазах было полное недоумение.
— Что… что случилось? — только и сумела она спросить.
— Это не топливные баки, — сказал Сандекер. — Я в этом совершенно уверен.
— Согласен, — мрачно сказал Питт. — Должно быть, у них на палубе лежала взрывчатка, вроде моих самодельных бомб.
— Большая неосторожность с их стороны. — Голос Сандекера звучал почти бодро. — Неожиданный шаг, сказали вы, и сказали верно. Этим тупым ублюдкам не приходило в голову, что загнанная в угол мышь может сражаться как тигр.
— По крайней мере, мы сравняли счет.
Питт должен был бы переживать потрясение, но совесть его не тревожила. Месть: они с Сандекером действовали ради самосохранения и мести. Они отомстили за Ханневелла и остальных, но окончательный расчет еще далеко. Странно, подумал он, как легко убивать людей, которых не знаешь, чьи жизни тебе неизвестны. «Боюсь, ваша забота о жизни приведет вас к поражению, — сказал ему доктор Йонссон. — Умоляю вас, друг мой, не медлить, когда наступит решающий момент».