Айседора Дункан. «Танцующая босоножка»
Шрифт:
Однако он оказался прав – других предложений не поступало, вернее, они были, но все те же – танцевать у кого-то на вечере, развлекая пресыщенных гостей.
Но даже если бы тот толстяк появился снова, Айседора отказала ему, она предпочла снова голодать и мерзнуть, но не угождать публике. Мать молчала, она все чаще болела, и Айседора чувствовала себя виноватой в неспособности заработать средства для нормальной жизни, но своего мнения не изменила.
– Дорита, – Раймонд назвал ее не самым ласковым домашним именем, а тем, которым звали в школе, – нужно думать,
Айседора понимала, что Раймонд прав, иного способа выйти на европейскую сцену – сцену, а не ковры в салонах богатых дам – как в составе чьей-то труппы у нее нет. Импресарио совершенно не интересовала очарованная собственным танцем американка, ничего не добившаяся в своей стране. Во всяком случае, интересовала не больше, чем красивая безделушка из коллекции. Но безделушке место в салоне, а не на сцене Гранд-Опера.
К тому же сам Раймонд был готов покинуть их с матерью хотя бы на время.
– Что?! – не поверила своим ушам миссис Дункан.
– Да, я ангажирован в концертное турне по Америке и через неделю уеду.
– В качестве кого, Раймонд? Будешь угождать вот таким? – Айседора кивнула на дверь, словно толстый господин из мюзик-холла только что в нее вышел.
– Дульси, нам нужны деньги. Я не буду угождать, я буду читать стихи и лекции о танце.
– Ладно, – вздохнула сестра, – по крайней мере, там ты сможешь приехать в Элизабет и пожить у нее. Если не сложится.
– Все сложится, и я вернусь. А вы пока не скучайте тут.
Он не стал говорить, что прокормиться двум женщинам будет легче, к тому же им не нужна большая студия, на зиму можно переселиться в небольшую теплую квартиру, а то мать так кашляет в последнее время…
Они действительно переехали в небольшую гостиницу, где Дора Дункан могла спать не на матрасе на холодном полу, а на кровати, от чего давно отвыкла.
И Раймонд вернулся, заработав немного денег. Но он был готов подписать новый контракт и снова отправиться в турне.
– Я смогу содержать вас, пока Дульси ищет свой новый танец.
Мать решила иначе…
Дора действительно устала и хотела хоть какого-то покоя в старости. Она подолгу не спала, размышляя о жизни семьи, миссис Дункан можно понять, самой младшей из детей, которым она без остатка отдала всю свою жизнь, двадцать четыре года, остальные старше. У Августа хотя и есть семья, но там явно что-то не клеится, Элизабет учит детей танцу в Нью-Йорке, она одинока и мечтает приехать к матери, но не может себе этого позволить. Раймонд тоже один, он готов посвятить себя служению Айседоре, но толку от этого мало. Почему их жизнь с самого начала такая несуразная?
Когда-то, разводясь с отцом своих детей, Дора думала, что сумеет поднять их на ноги, ведь она прекрасно играла на рояле и могла давать уроки музыки, к тому же вязала и не боялась никакой работы. Дора учила сыновей и дочерей не быть привязанными к вещам, ни о чем не жалеть
Она и теперь не изменила своего мнения, ее дети такими и выросли. Но почему-то сейчас хотелось этих самых мещанских благ хоть в малой степени. Наверное, сказывался возраст и подорванное здоровье. Слишком часто они голодали и мерзли, слишком во многом пришлось отказывать себе. Неужели и самую талантливую из детей Айседору ждет такая же участь?
Понятно, что Дульси не сможет создать семью, но хотя бы работу нужно найти. Сколько лет еще Дульси будет танцевать перед богатой публикой? Может тот толстяк был прав, ведь новых предложений не поступает?
Дульси нужно куда-то пристроить, пусть это будет не мюзик-холл или варьете, но хотя бы…
– Дульси, ты будешь танцевать завтра вечером?
– Нет, я дома, мама, завтра же четверг, ни у кого из моих богатых знакомых в этот день нет приема в салоне.
Дождавшись, когда дочь отправится по делам, миссис Дункан достала из тайника десять долларов. Это была отложенная на самый крайний случай сумма. Дора слишком хорошо помнила каково это – оказаться на улице зимой без возможности оплатить хоть холодный угол. Но сейчас она готова потратить деньги, чтобы хоть немного привести в порядок их убогое жилье. Ради ее задумки стоило жертвовать.
– Раймонд, нужно купить угля и свечей. А еще чаю и сахар.
– У нас нет денег, мама, ни на что.
– Возьми, но постарайся не потратить больше половины.
Раймонд смотрел на десять долларов с изумлением:
– Дульси заработала?
– Нет, это запасные на крайний случай. И подожди минутку, я напишу письмо.
– Кому, мама, Элизабет?
Миссис Дункан подала сыну небольшой лист:
– Доставь это по адресу. Только Дульси ни слова.
Раймонд хмыкнул. Он все сделал, как надо, великая Лои Фуллер получила приглашение на вечер к Дункан, чтобы посмотреть на танец Айседоры. Вечер должен состояться в четверг.
Конечно, никакого вечера не было, но Фуллер приехала. Айседора, крайне польщенная визитом, танцевала перед Фуллер и потом долго объясняла свой подход к танцу. Она уже многое осознала, прочувствовала, это была не босоногая девчонка, пусть и уверенная в себе, но не отшлифованная. Теперь Айседора могла движением выразить почти все, что чувствовала.
Фуллер пришла в восторг и от увиденного, и от услышанного:
– Почему же вы не показали мне свои танцы раньше? Мы давно могли бы сотрудничать. Вы видели, как танцует Сада Якко?
– Да, конечно, я в восторге!
– Я тоже. Публика пока не понимает красоты ее танца, но это поправимо. Якко согласилась выступать с моей труппой. Присоединитесь? Я не стану диктовать вам, как танцевать, я всем даю свободу выражения на сцене. Мы уезжаем в Берлин, если хотите, приезжайте туда.
Лои отказалась от предложенного чая, а направившись к двери, вдруг остановилась, обвела взглядом убогую, несмотря на все старания миссис Дункан и потраченные пять долларов, студию и вдруг достала из сумки чековую книжку.