Айтиот
Шрифт:
Но какой смысл в этом запоздалом осознании? Даже если Катька сейчас ни с кем и не встречается, что далеко не факт — зачем ей вспоминать провалившийся брак? Наверняка ее жизнь идет своим чередом, и я надежно забыт, как неудачная вечеринка. И все же, может, Катьке приятно будет узнать: я понял, что вел себя как последний мудак…
Я нашел ее в соцсети, долго собирался с духом и наконец написал в окошке мессенджера: «Привет». Отправлять не стал. Ненавижу, когда посылают сообщения вроде «Привет, как дела» и все. Это трусость, попытка переложить ведение разговора на другого человека. Я дописал: «Скажи пожалуйста, у тебя случайно не сохранились мои книги?»
Катька ответила через четверть часа: «Привет, ага, на даче лежат, на чердаке».
«Ты не против, если я как-нибудь заеду их забрать? Когда тебе удобно».
Катька немного помолчала, хотя огонек у имени горел зеленым. Потом печатала минуты три. Я думал, она выскажет все, что думает о мудаках бессмысленных, которые даже годы спустя не могут оставить женщину в покое. Но ответ оказался очень коротким:
«Без проблем. На даче буду на выходных. Приезжай».
Глава 25
Время возвращаться к своим
Июль-август 2021 года
Стыдно признаться, но в глубине души я наделся, что едва распахну перед Катькой душу, она тут же разрыдается и бросится мне на шею. Разумеется, ничего подобного не случилось. Еще я ожидал, что увидев прежде родную и невероятно желанную, а теперь потерянную женщину, испытаю глубокое волнение. Нервничал по дороге, будто перед первым школьным свиданием.
Но и Катька, и ее родители встретили меня буднично — словно все эти годы я бывал у них пару раз в месяц. Мы попили чая с зефиром, потом я перетаскал книги в каршеринговую машину. Бывший тесть провел меня по саду. Деревья, которые я помнил хрупкими саженцами, вымахали выше меня, а те, что при мне были в расцвете, засохли. Я помог срубить и распилить две старые яблони, а там уж остался и на обед. Выслушал новости о бывших родственниках. Катькины брат и сестра за эти годы успели обзавестись в общей сложности тремя детьми — вся дача была завалена игрушками. А вот Катька еще не порадовала родителей внуками. Последнего, разумеется, вслух никто не сказал. Мои бывшие теща с тестем были людьми тактичными.
Катька одновременно и осталась прежней, и изменилась — стала подтянутой, спокойной, ироничной. Новая стрижка и очки в черной пластиковой оправе подчеркивали утонченную красоту ее лица. Мы болтали запросто, словно и не расставались со слезами и скандалами; и все же Катька теперь была более чужая и недоступная, чем любая женщина, встреченная на улице. Тем не менее почему-то я почувствовал, что мужчины у нее сейчас нет; не знаю, в чем это проявлялось, но я абсолютно в этом уверился.
Хотя я правда соскучился по своим книгам, но жалел, что забираю их — теперь повода повидать Катьку не осталось. Она вышла проводить меня к воротам поселка. Мы еще поболтали о ерунде, совсем по-приятельски, и это меня обнадежило.
— Может, встретимся в городе как-нибудь? — с деланной небрежностью спросил я. — Или на выступление своей спортивной школы пригласишь?
— Незачем, — ответила Катька с легкой улыбкой. — Нет смысла, Олег. Выезжай, я ворота закрою.
На работе все шло своим чередом. Повышение зарплат якобы по итогам консалтинга ощутимо всех взбодрило. Из разработки, естественно, никто не уволился — никто и не собирался. Спрос на интернет-рекламу стагнировал, но мы уверенно опережали конкурентов, выжимая из проседающего рынка все, что только возможно.
В июле получили заказ от крупного российского производителя обуви. С представителем заказчика я решил встретиться сам — не только из-за впечатляющего рекламного бюджета, но и потому, что заказы из реального сектора экономики у нас были редкостью, торговцы воздухом обращались куда чаще. В конце встречи я задал стандартный вопрос — откуда вы узнали о нашей компании. Менеджер по рекламе ответил, что их начальник отдела продаж рекомендовал к нам обратиться, потому что раньше работал тут и уверен, что ребята свое дело знают; и назвал фамилию Вадима.
После встречи я долго листал контакты в мессенджере, пока не добрался до Вадима. Последние сообщения были от меня — я спрашивал, как он там, и надо ли что-то привезти в больницу. Вадим не ответил, и на этом наша переписка завершилась — я полагал, навсегда. Но теперь появился повод ее возобновить. Я написал: «Спасибо за заказ!» Через полчаса Вадим вышел в сеть и сразу ответил: «Да не за что, амиго». Прислал эмодзи с двумя кружками пива. Я написал «А давай. В пятницу ок?».
Вадька изрядно раскабанел. Пижонские дреды он больше не заплетал, носил вполне консервативную стрижку и пиджак поверх водолазки. На пальце красовалось массивное обручальное кольцо — одна из его бесконечных бабенок все-таки заарканила вольного жеребца.
Не было никакого выяснения отношений, претензий, раскаяния. Мы говорили так, словно каждую неделю встречались пропустить по пивку. Вадим расспрашивал, как дела в «Нативе», и я рассказал ему все — даже гнусную историю с Сашей Корнеевым.
— Гнилая контора эта «Дахау», — сказал Вадим. — Пахать на заграничных хозяев, пока они дербанят экономику своей страны… Самому-то не обрыдло?
— Ты даже не представляешь, до чего обрыдло. Но тут такое дело… должен я им. Собственно, потому и не уволился тогда. Так быстро все произошло… срочно бабки понадобились, ну, проблема у меня случилась в семье. И так тогда запарился, что тебе не рассказал сразу, а потом уж…
— Лан, забей, амиго, — быстро сказал Вадим, отхлебнув изрядный глоток. — Кто старое помянет, тому глаз вон. Я сам хорош был, драма квин прям. Совсем у меня тогда кукуха отъехала от этих таблетосов. Врач полное говно попался, такого стремака понавыписывал… В больничке сказали, я еще легко отделался, с «Физики» этой люди в петлю лезут только в путь. Месяц под капельницей валялся, потом год еще голову чинил у нормального психолога. Главное, выяснилось, что у меня и депры-то настоящей никогда не было. Просто загнался, эффективность упала, уставать быстро стал — вот и пошел за волшебной таблеткой. А врачей сейчас до жопы таких — любой каприз за ваши бабки. Ничо, выкарабкался, теперь живее всех живых. Лучше скажи, ты сколько должен-то?