Айвангу
Шрифт:
– Неужели из таких маленьких буковок будете делать газету? – спросил Айвангу.
– Да, – коротко ответил Алим, – из них.
– Сколько же времени на это потребуется?
Алим молча взял какую-то железную вещичку, загнутую углом, поколдовал над ячейками и объявил:
– Вот и твое имя готово.
– Покажи! – заинтересовался Айвангу.
Но полоска черного металла, составленная из букв, которые с трудом можно было разглядеть, не произвела впечатления на него.
Алим помазал краской набор и оттиснул его на бумажном лоскуте.
– Ай-ван-гу! – медленно прочитал Айвангу свое имя и воскликнул: – Правда, это я!
Странно и непривычно было видеть собственное имя прикрепленным к белой бумаге настоящими печатными буквами, которыми заполняются страницы книг, газет, журналов. В который уже раз перечитывал Айвангу свое имя и, наконец, решился попросить:
– Можно, я его возьму?
– Бери, конечно, – ответил Алим и великодушно предложил: – Хочешь, я тебе еще напечатаю?
– Не надо, – скромно отказался Айвангу. – Мне одного хватит.
Вошел Белов. На его щеке чернело масляное пятно, руки были в краске.
– Слушай, Айвангу, – обратился он к парню, который продолжал разглядывать напечатанное имя. – Через несколько дней выходит первый номер нашей газеты. Там будет чукотская страница, и ты должен помочь нам ее перевести.
– Но я никогда не переводил, – с сомнением ответил Айвангу.
– Вот и хорошо! – обрадовался Белов. – Если позвать Кымыргина, он опять начнет нести отсебятину. Давай договоримся так: я напишу статью, а ты вечером заходи ко мне, и мы займемся переводом.
Вечером по дороге к Белову Айвангу вспомнил его замечание о переводчике Кымыргине. Дело было в прошлом году на сессии районного Совета. Пряжкин сделал длинный доклад, начав его, как полагается, с международного обзора. Когда с депутатов, одетых в меховые рубахи, в жарко натопленном зале сходил десятый пот, он, наконец, добрался до существа вопроса.
Кымыргин говорил намного короче председателя райисполкома. Он ни словом не коснулся международного положения, вскользь упомянул, что где-то в далеких странах есть бедные и голодные люди. Айвангу очень хорошо помнил его речь. Кымыргин сказал: «Председатель Пряжкин говорит, что мы должны выполнять план по заготовке пушнины, но он не подумал, что без капканов наши охотники как без рук. И что это за привычка звать нас все время вперед, будто мы малые дети и не знаем, что идти вперед всегда лучше, чем назад?.. Но не надо на него обижаться. Он неплохой человек, можно сказать, даже щедрый. В избытке доброты он много обещает, но, если даже сбудется половина того, что он наговорил, будет хорошо… Вы все отлично знаете тундру и море, а Пряжкин не знает. Вы все прожили много лет, добывая пропитание своими руками, а Пряжкин получает зарплату…»
Речь Пряжкина в переводе Кымыргина очень понравилась депутатам. Некоторые в перерыве подходили к нему и в порыве благодарности крепко пожимали руку. Разумеется, Кымыргину, а не Пряжкину. Председатель заподозрил что-то неладное и потребовал проверить перевод.
– Друг, может, зайдешь? – услышал Айвангу возле пекарни знакомый голос Пашкова.
– Не могу, – отказался он, – к Белову иду. Газету будем делать.
– Газету делать? – переспросил пекарь.
– Да, – ответил Айвангу и заковылял дальше.
Упираясь руками о ступени крыльца, он поднялся к двери и постучал тивичгыном.
– Заходи, заходи! – радушно встретил его Белов. – Вот сюда проходи. Садись на этот стул. Помочь тебе?
– Садиться на стул я научился, – с улыбкой ответил Айвангу и ловко взобрался на сиденье.
– Сначала попьем чаю, – объявил Белов, – без этого напитка работа не пойдет.
Чай, видимо, был приготовлен заранее. Белов отодвинул бумаги, во множестве разложенные на столе, в один угол, а на другом постелил старую газету, поставил две большие кружки и колотый сахар в жестяной консервной банке.
– Должен тебе сказать, Айвангу, что я в газетном деле такой же новичок, как и ты, – признался Белов, – но очень люблю это дело. От всех должностей отказался, даже немного поругался с крайкомом, но все же добился своего – теперь я редактор чукотской газеты «Советский Тэпкэн»… Давай подумаем, о чем напишем в нашей газете. Как ты думаешь?
– Коо [3] , – односложно ответил Айвангу, не ожидавший такого вопроса.
– Ну, а что бы хотелось тебе прочитать самому?
3
Коо – не знаю.
– Коо, – мотнул головой Айвангу.
– Я тебе серьезно говорю, а ты закокал! – обиделся Белов.
Айвангу пожал плечами: что он мог ответить, если он над этим никогда не задумывался?
– Хорошо, – уже другим голосом сказал Белов. – Вот ты получил газету, развернул ее… Правда, нашу газету не надо будет развертывать – всего две страницы. И что же ты ждешь от нее, что ты хочешь оттуда узнать, а?
– Петр Яковлевич, – мягко, немного виноватым голосом произнес Айвангу, – можно, я не буду отвечать на этот вопрос?
Белов вздохнул и залпом допил остывший чай. Он убрал со стола кружки, сахар и придвинул бумаги.
– Вот у меня здесь набросана статья, – он достал несколько листочков. – Вроде обращения к жителям нашего района. Давай начнем с нее. Ты прямо переводи и пиши вот на этом листке. Только покрупнее, чтобы Алим мог разобрать.
Айвангу взял ручку, окунул перо в чернильницу и довольно легко перевел первую фразу. Она была простая и понятная: «Товарищи, вы сегодня читаете первый номер нашей районной газеты». Дальше пошло труднее. А на словах «свободный народ строит социализм» Айвангу безнадежно застрял.
– Я не могу перевести это, – устало произнес он.
– Почему? Как по-чукотски «народ»? «Варат»? А «свободный»?
– От чего свободный? – спросил Айвангу.
– Вообще свободный, – ответил Белов. – Разве нет такого слова на чукотском языке – «свободный»?
– Даже много таких слов, – ответил Айвангу. – Есть женщина, освободившаяся от мужа, человек, свободный от забот, сорвавшаяся с цепи собака – тоже свободная, – и все это разные слова, а общего нет.
Белов задумался. Потом стал вслух рассуждать: