Айвенго
Шрифт:
— Как же, — сказал Вамба, — мы с Фангсом всё ещё признаём тебя, Гурт, даром что сами не избавились от ошейника; лишь бы ты нас не забывал теперь, да и сам не слишком бы забывался.
— Скорее я себя самого забуду, чем тебя, мой друг и товарищ, — сказал Гурт, — а если бы свобода тебе подходила, Вамба, хозяин, наверно, дал бы волю и тебе.
— Нет, братец Гурт, — сказал Вамба, — не подумай, что я тебе завидую: раб-то сидит себе у тёплой печки, а вольный человек сражается. Сам знаешь, что говорил Олдхелм из Момсбери: дураку за обедом лучше, чем умному в драке.
Послышался стук копыт, и появилась леди Ровена в сопровождении нескольких всадников и большого отряда пеших слуг. Они весело потрясали своими пиками и стучали алебардами, радуясь её освобождению. Сама она, в богатом одеянии, верхом на гнедом коне, вновь обрела свою прежнюю величавую осанку. Только необычайная бледность её напоминала о перенесённых страданиях. Её прелестное лицо было грустно, но в глазах светились вновь пробудившиеся надежды на будущее и признательность за избавление от минувших зол. Она знала, что Айвенго жив, и знала, что Ательстан умер. Первое наполняло её сердце искренним восторгом, и она чувствовала невольное (и довольно простительное) облегчение от сознания, что теперь кончились её недоразумения с Седриком в том вопросе, в котором её желания расходились с замыслами её опекуна.
Когда Ровена приблизилась к месту, где сидел Локсли, храбрый иомен и все его сподвижники встали и пошли ей навстречу. Щёки её окрасились румянцем, она приветствовала их жестом руки и, наклонившись так низко, что её великолепные распущенные косы на минуту коснулись гривы коня, в немногих, но достойных словах выразила самому Локсли и его товарищам свою признательность за всё, чем она была им обязана.
— Да благословит вас бог! — сказала она в заключение. — Молю бога и его пречистую матерь наградить вас, храбрые мужи, за то, что вы с опасностью для своей жизни заступились за угнетённых. Кто из вас будет голоден, помните, что у Ровены есть чем накормить вас, для жаждущих у неё довольно вина и пива. А если бы норманны вытеснили вас из здешних мест, знайте, что у Ровены есть свои лесные угодья, где её спасители могут бродить сколько им вздумается, и ни один сторож не посмеет спрашивать, чья стрела поразила оленя.
— Благодарю, благородная леди, — отвечал Локсли, — благодарю за себя и за товарищей. Но ваше спасение само является для нас наградой. Скитаясь по зелёным лесам, мы совершаем немало прегрешений, так пусть же избавление леди Ровены зачтётся нам во искупление грехов.
Ровена ещё раз низко поклонилась и повернула коня, но не отъехала, дожидаясь, пока Седрик прощался с Локсли и его сподвижниками. Но тут совершенно неожиданно она очутилась лицом к лицу с пленным де Браси. Он стоял под деревом в глубоком раздумье, скрестив руки на груди, и Ровена надеялась, что он её не заметит. Но он поднял голову, и при виде её яркая краска стыда залила его красивое лицо. С минуту он стоял нерешительно, потом шагнул вперёд, взял её лошадь под уздцы и опустился на колени:
— Удостоит ли леди Ровена бросить хоть один взгляд на пленного рыцаря, опозоренного воина?
— Сэр рыцарь, — отвечала Ровена, — в действиях, подобных вашим, настоящий позор не в поражении, а в успехе.
— Победа должна смягчать сердца, — продолжал рыцарь. — Лишь бы мне знать, что леди Ровена прощает оскорбление, нанесённое ей под влиянием несчастной страсти, и она вскоре увидит, что де Браси сумеет служить ей и более благородным образом.
— Прощаю вас, сэр рыцарь, — сказала Ровена, — прощаю как христианка.
— Это значит, что она вовсе и не думает его прощать, — сказал Вамба.
— Но я никогда не прощу тех зол и бедствий, которые были последствиями вашего безумия, — продолжала Ровена.
— Отпусти уздечку, не держи коня этой дамы! — сказал Седрик подходя. — Клянусь ясным солнцем, если бы ты не был пленником, я бы пригвоздил тебя к земле моим дротиком. Но будь уверен, Морис де Браси, что ты ещё ответишь мне за своё участие в этом гнусном деле.
— Пленному угрожать легко, — сказал де Браси. — Впрочем, какой же вежливости можно ждать от сакса!
Он отступил на два шага и пропустил Ровену вперёд.
Перед отъездом Седрик горячо благодарил Чёрного Рыцаря и приглашал его с собой в Ротервуд.
— Я знаю, — говорил он, — что у вас, странствующих рыцарей, всё счастье — на острие копья. Вас не прельщают ни богатства, ни земли. Но удача в войне переменчива, подчас захочется тихого угла и тому, кто всю жизнь воевал да странствовал. Ты себе заработал такой приют в Ротервуде, благородный рыцарь. Седрик так богат, что легко может поправить твоё состояние, и всё, что имеет, он с радостью предлагает тебе. Поэтому приезжай в Ротервуд и будь там не гостем, а сыном или братом.
— Я и то разбогател от знакомства с Седриком, — отвечал рыцарь. — Он научил меня ценить саксонскую добродетель. Я приеду в Ротервуд, честный Сакс, скоро приеду, но в настоящее время неотложные и важные дела мешают мне воспользоваться твоим приглашением. А может случиться, что, приехав, я потребую такой награды, которая подвергнет испытанию даже твою щедрость.
— Заранее на всё согласен, — молвил Седрик, с готовностью хлопнув ладонью по протянутой ему руке в железной перчатке. — Бери что хочешь, хотя бы половину всего, что я имею.
— Ну, смотри не расточай своих обещаний с такой лёгкостью, — сказал Рыцарь Висячего Замка. — Впрочем, я всё же надеюсь получить желаемую награду. А пока прощай!
— Я должен предупредить тебя, — прибавил Сакс, — что, пока будут продолжаться похороны благородного Ательстана, я буду жить в его замке, Конингсбурге. Залы замка будут всё время открыты для всякого, кто пожелает участвовать в погребальной тризне. Я говорю от имени благородной Эдит, матери покойного Ательстана: двери этого замка всегда будут открыты для того, кто так храбро, хотя и безуспешно, потрудился ради избавления Ательстана от норманских оков и от норманского меча.
— Да, да, — молвил Вамба, занявший своё обычное место возле хозяина, — там будет превеликое кормление. Жалко, что благородному Ательстану нельзя покушать на своих собственных похоронах. Но, — прибавил шут с серьёзным видом, подняв глаза к небу, — он, вероятно, теперь ужинает в раю, и, без сомнения, с аппетитом.
— Не болтай и поезжай вперёд! — сказал Седрик. Воспоминания об услуге, недавно оказанной Вамбой, смягчили его гнев, вызванный неуместной шуткой дурака.
Ровена грациозно помахала рукой, посылая прощальное приветствие Чёрному Рыцарю. Сакс пожелал ему удачи, и они отправились в путь по широкой лесной дороге.