Аз Бога Ведаю!

Алексеев Сергей Трофимович

И вдруг спросил: .

– А если свет Севера – истинный свет?

– Мне открыли старцы: истинный свет лишь на горе Сион, – со страхом произнес богоподобный. – Иной же есть призрак, обман… О, всемогущий, не сей сомнений, не искушай!

Рохданит по-прежнему смотрел на Север и не внимал речам кагана.

Тогда, исполнясь дерзостью, богоподобный посмел зайти вперед и заслонить собой вид, на который взирал подзвездный.

– Уйди со света, – предупредил он. – Ты мешаешь мне.

Каган не услышал угрозы, охваченный страстью.

– Владеющий путями! Я жажду знаний! Научи! Открой!

– Ты притомил меня,

ступай…

Богоподобный истолковал иначе стоическое спокойствие рохданита и решил, что победа близка. Еще один напор – и всемогущий согласится.

– Открою свой великий замысел! – заговорил он полушепотом. – Построив храм, я мыслю возжечь в Хазарии свет Сиона! Чтобы все иудеи, позрев его, стекались бы ручьями в мое царство. Я мыслю сотворить новый Исход.

Рохданит вдруг вырос на глазах и достал головой звезды.

– Молчи, презренный! – громогласно изрек он. – Замкни свои поганые уста, уже в ушах звенит!.. Да кто ты есть? В чем суть твоя? И чья? Великий рохданит Моисей их сорок лет держал в пустыне и рабства не исторг! И очи не открыл… А ты?! Ты, жалкое подобие Моисея, его стотысячная суть! Ты невежда, живущий среди рабов! А мыслишь править миром… Да если бы твой народ был вольным и очи поднял, посмотрел на тебя, ты бы и часу не сидел на своем троне!.. Позри на свет! – он указал на Север. – В Руси не знали рабства и потому свет свой возжигают. К кому ныне благоволит Иегова? Но, полно! – всеведущий поднял суму, миртовый посох – принадлежность рохданита. – Просвещать каганов не мой удел. Ступай отсюда вон!

– Молчи, презренный! – громогласно изрек он. – Замкни свои поганые уста, уже в ушах звенит!.. Да кто ты есть? В чем суть твоя? И чья? Великий рохданит Моисей их сорок лет держал в пустыне и рабства не исторг! И очи не открыл… А ты?! Ты, жалкое подобие Моисея, его стотысячная суть! Ты невежда, живущий среди рабов! А мыслишь править миром… Да если бы твой народ был вольным и очи поднял, посмотрел на тебя, ты бы и часу не сидел на своем троне!.. Позри на свет! – он указал на Север. – В Руси не знали рабства и потому свет свой возжигают. К кому ныне благоволит Иегова? Но, полно! – всеведущий поднял суму, миртовый посох – принадлежность рохданита. – Просвещать каганов не мой удел. Ступай отсюда вон!

Мир покачнулся под ногами…

9

Прошел год, однако князь так и не проснулся.

Вернувшись с тризны, княгиня не знала покоя ни днем, ни ночью. В светелке Святослава били в било, колокол, на теремном дворе столетний дуб согнули до земли: дуб сломался с великим треском – спящий даже не вздрогнул. В ярую грозу отворяли окна, да вместе с громом еще и в бубны били, кричали в трубы, трясли над ухом бубенцы – князь спал еще крепче…

Дошлые бояре замыслили звериным рыком пробудить княжича и для этот спящего медведя вынули из берлоги, а потом собаками травили и раскаленным копьем щекотали в пазустях – зверь на дворе ревел так, что волосы вставали дыбом! Но едва ввели его в светелку князя, распяв на цепях у колыбели, и принудили реветь – медведь умолк. Его уж тут и ножом кололи, и нежили каленым железом – зверь лишь покряхтывал и отводил глаза в сторону.

А сметливые ведьмы, сойдясь с округи, друг перед другом выхвалялись, носили князя сквозь окно, сажали на коня задом наперед и так возили, прыскали живой и мертвой водой, шептали, причитали, заговаривали и травой окуривали – все впустую. Дитя ворочалось, вздыхало, но веки так и не открылись.

Со всех капищ волхвы собрались и волхвовали над светлейшим – изгоняли Дрему и призывали Дрыя; являлся чародей бо Дрый – знобил, щипал, бодрил, при этом все домочадцы надолго сон потеряли – только князь один почивал. Мать-княгиня возле колыбели дневала-ночевала, забыв о власти, о княжении; даже месть не терзала душу, истосковавшись иными помыслами. .В тот год никто не правил Русью, и потому в государстве были порядок и процветание. Без княжеских указов и повелений все шло своим чередом, как заповедано было богом Родом, и ни одно кочевое племя, ни булгары, ни хазары не смели и приблизиться к сумежью Руси. Княгиня же молилась Перуну, и Ра молилась всякое утро, и дедушке Даждьбогу, и Роду возлагала жертвы – трава Забвения курилась в тереме и уносилась ввысь. Это означало, что бог принимал жертву, но только отчего-то оставался безучастным.

В ночь на Купалу, когда над Киевом зачертил свои круги сокол, норовя пролететь подле окон терема, княгиня к нему обратилась:

– О, птица вольная! Тайный мой лада! Не летай надо мной, не кричи мое имя. Прошу воскликни имя сына! Чтобы пробудился и встал!

Услышав эту речь, сокол вовсе замолчал и до зари, не обронив ни звука, кружил над теремом.

Отчаявшись, княгиня призвала в терем попа, что молился Христу и ему служил. Поп же замыслил окрестить младенца и тем самым пробудить его от сонных чар. Однако войдя в покои князя и воззрившись на него, отшатнулся и встал на колени перед колыбелью.

– Не быть ему крещеным! – промолвил в страхе поп. – От волхвования рожден – зрю! И сам суть – сын божий! А отец его на Руси ныне сильнее, чем Христос!

– Отвечай мне! – застрожилась княгиня. – От кого ты узнал таинство рождения?

– Не знал, не ведал, покуда на дитя не взглянул! – забожился поп. – И говорю тебе – от волхвования явился князь на свет. В ухе вон – серьга! Знак Рода. А коли даден Знак – креста не дам. Но если снимешь поганую серьгу своей рукой: совершу обряд – таинство крещения.

– Не дашь креста – ступай, – вздохнула княгиня. – А снять Знак Рода я не в силах. Сниму, и станет князь безродным… Не велено снимать! Ты поп, но крест свой не отдашь. Он же – Великий князь, как ему без Знака?.. Ступай! Но прежде поклянись своему богу не разглашать тайны, что открылась тебе.

Поп целовал крест и клялся хранить молчание.

Но слух, как червь, пополз из уха в ухо: малолетний Великий князь рожден от волхвования! Он – сын бога Рода! И благо, что спал Святослав. Молва ему не повредила. А княгиней в Чертогах Рода был дан крепкий рок: покуда волхв Валдай не скажет слова, таинство рождения княжичу не открывать! Иначе беда ему будет, горе матери-княгине, а Руси – погибель.

Однажды ко двору явилась старица – не ведьма, не колдунья, но Дара, служительница Лада. Отринув Рода, на Руси был утрачен порядок, а вместе с ним и почтение к его служителям. Славяне, погружаясь во тьму, не ведали уже, кто нес им благодать и мир, и потому всех Дар именовали бабами-ягами, чародейками, а иные – феями. Так вот, явившись, эта древняя старуха постучала клюкой в ворота и сказала, что пришла посмотреть на светоносного княжича.

– Спит князь, – ей отвечали тиуны. – Ступай отсюда.