Азъ есмь Софья. Царевна
Шрифт:
Он окажется еще более приближен к трону.
Наталья ему благодарна будет.
Лет пять, а то и поболее, его власть будет не меньше царской.
А еще?
А если Наталья сына царю родит? Может так быть, что тот его наследником сделает? А Дума боярская утвердит?
Есть, конечно, Алексей Алексеевич, но для того государь вроде как Польшу приглядел, да и мутный он. А еще…
Кирпичи – они в любом времени падают одинаково качественно. Или там ворона нагадит со смертельным исходом. Или стрельцы взбунтуются… кого им Алексей
Смешно!
Остальные царевичи? Царевны? Так это как подать! Можно и Милославских в измене обвинить, да и казнить скопом, а всех, кто от Машки Милославской рожден, в монастыри сослать! Ежели интриговать умеючи…
Но это потом, все потом, а пока…
– Государь, такая честь! Такое счастье!!!
Минут двадцать ушло только на заверения, расшаркивания, раскланивания и умиления. И только потом мужчины перешли к делу.
Алексей Михайлович готов был хоть завтра. Вот только траур по царице выждет, хотя бы с полгодика – и сразу честным пирком да за свадебку. А чего тянуть?
Не мальчик уже!
Хотя Матвеев и уверял, что Наташу это ничуть не смутит. У них вот, с женой разница и того больше – и счастливы! Дочка, сын… чего еще надо? Вот на слове «сын» мечты и грохнулись с размаху о жестокую реальность жизни, как разогнавшийся бегун о стеклянную стену.
В кровь и в осколки.
Поскольку подумали оба – о царевиче Алексее Алексеевиче.
М-да…
А ведь не одобрит. И высказать все в лицо не постесняется.
Да не в том бы дело, как-никак он – сын, а Алексей Михайлович – отец, поругались да и помирились. Но ведь действительно…
Так-то все звучит прекрасно.
Полюбил, женился, вдовец…
А в реальности?
Любить тебе никто и не мешает, но жениться, когда на могиле царицы еще земля не осела – понятное дело, в переносном смысле, кто б дал царицу в землю закопать, в Соборе схоронили, – некрасиво. Неуважение.
А хочется.
Еще как хочется…
Пусть даже верный Артамошка и уверяет, что ежели девка так государю приглянулась, то ни за кого другого она таперича точно не пойдет, но ведь…
Хочется. А стыдно.
И оба собеседника это понимали, только не говорили. Но про себя Артамон Матвеев клял последними словами наглого мальчишку, из-за которого могла сорваться такая удача. Царь ведь…
А ежели перегорит?
Уж как касимовскую невесту любил, да забыл, утешился с Марией Милославской. Глядишь, и эту забудет, мало ли кто там еще подвернется?
Нет, это дело надо срочно проворачивать, но – как?!
Не уговаривать же царевича? Матвеев отчетливо понимал, что нарвется на такую насмешку, что дальше некуда. И то спасибо, ежели насмешку…
А еще…
– Государь, уж коли ты решил, так не стоит об этом кому третьему знать. Отравят ведь девку! Или еще как попортят!
Вот тут Алексей Михайлович был полностью согласен. Могли и отравить, и что угодно, но любовь же! Так что ему
Матвеев же, проводив государя, заспешил к жене. Обрадовать.
Мэри была в диком восторге. Просто пищала и прыгала. Это ж такие перспективы!
Хоть и на дикой Руси, но тетка царицы – это много! Очень много! Это – власть! Ведь умная женщина всегда может так управлять мужем, что тот и не поймет, как повинуется ее словам. Тут нахмуриться, там рассмеяться, здесь в спаленку поманить – вот и готовы нужные решения.
А ей эти решения ой как были нужны…
Клан Гамильтонов был достаточно знаменитым и роднился даже со Стюартами. Но еще при Иване Грозном Томас Гамильтон, паршивая овечка, решил уехать на Русь. Обжился, устроился, Евдокия вот боярыней стала, но связей с родной землей не утратила. И отстаивала ее интересы.
Да и Артамон Сергеевич, в бытность свою в Англии, полюбил Туманный Альбион.
А теперь у них был шанс приблизиться к трону. Казалось бы, радоваться надо?
Радость опекунам подпортила Наталья.
Артамон Матвеев хотел обрадовать девушку, но эффект получился совершенно противоположным. Наталья побелела… и с плачем кинулась опекунам в ноги.
– Дядюшка! Тетушка! Не отдавайте! Последней служанкой стану, что пожелаете сделаю, у порога спать буду… не отдавайте!!!
И что тут было делать?
Артамон Матвеев только головой покачал – рехнулась девка от нечаянной радости. Евдокия же осталась рядом с девушкой, но толку было чуть. Вытащить из девчонки удалось не так и много – больше было слез, соплей и воплей.
Вот не люб ей царь, она другого любит, а этот – старый, противный и вообще – жуть!
Естественно, аргументами это признано не было. Наталья получила пару оплеух и хлебо-водную диету, пока не поумнеет – и осталась одна в своей комнате.
И задумалась.
Царь желает на ней жениться. А она-то любит его сына! Что можно предпринять в этой ситуации?
Можно броситься царю в ноги с мольбами. Поможет?
Вряд ли. Скорее наоборот, если царевича и простят – он-то ни сном, ни духом, – то ее, Наталью, или в монастырь запрут, или срочно замуж выдадут, да за такого человека, что собственный отец ангелом небесным покажется. И царевича она в жизни не увидит.
Значит, так действовать не стоит. А как?
Наталья была далеко не глупа, но все же мир ее был ограничен. И в том числе читала она и романы, где прекрасный юноша и юная девушка любят друг друга без памяти, только вот все против. Но они обязательно находят друг друга и женятся, а все их еще и благословляют. Господин де Мольер обеспечил подобными чувствительными историями не одно поколение мечтательных девиц, да и господин Шекспир расстарался. А то ж!
Одни его Ромео и Джульетта чего стоили! А в доме известного англофила Матвеева Наталья могла ознакомиться со множеством книг.