Аз воздам
Шрифт:
– Но сначала сменим тачку… Думаю, ее уже ищут. С полчаса как… – буркнул я… И надо бы переодеться в гражданское… А то грязные, как чушки…
Глава 8
Геннадий Соломин
…Борщ был великолепен. Умяв вторую тарелку, Соловей задумчиво посмотрел в сторону стоящей на плите кастрюли, но от второй добавки решил отказаться – его еще ждало второе, не обратить внимания на которое было выше его сил. И здорово обидело бы стоящую у плиты мать.
– Супер, ма, а что там дальше?
– Пюре с котлетами… Сколько класть?
– Думаю, парочки хватит… – потянувшись рукой к стакану с компотом, он тут же получил подзатыльник.
– Не пей за едой! Желудок испортишь! – Мама, как всегда, была в своем репертуаре.
– Ладно, ладно… Как скажешь… – улыбнулся Гена и, пододвинув к себе тарелку, принялся уничтожать одно из своих самых любимых блюд.
– Оголодал-то как… – вытерев руки о посудное полотенце, довольно заулыбалась хозяйка. – Совсем тебя твои зверята замучили…
– Да нет, ты знаешь, с ними интересно… – признался молодой учитель. – Кретинизма гораздо меньше, чем в армии…
– И риска – тоже… – заулыбалась женщина. – Я так рада, что ты наконец уволился… Эти твои вечные командировки кого угодно с ума сведут… Потому тебя и Светка не дождалась… Дура… Такого парня упустила… Вот и мается сейчас со своей пьянью…
– Да ну ее, мам… – не желая обсуждать свои отношения с Синявиной, поморщился Соловей, но остановить оседлавшую любимого конька женщину было невозможно.
– Че это? Я все равно права, и ты это знаешь! Была Светка дурой, дурой и осталась! Бегала тут «Геночка, миленький… я тебя люблю…», а когда тебя ранило – ни разу не навестила, стерва… Сразу нашла себе этого чертового инженеришку… Тьфу, прости меня, Господи…
– Ну, мам… Дай мне поесть, а? Сколько можно обсуждать одно и то же?
– А я не обсуждаю! Я хочу, чтобы ты знал, что я о тебе беспокоюсь… Жениться тебе пора, оболтус мой великовозрастный… Вон, сколько баб вокруг бесхозных…
– Ну, например? – ухмыльнулся Соловей, представив себе кучу дамочек, тусующихся за окном…
– Вот, Жанна, дочка Георгия Алексеевича… Очень хорошая девочка…
– Ну, ты сказала… – чуть не поперхнулся Гена. – Она же страшнее ядерной войны…
– Ну, уж прямо и страшнее… Зато хозяйка отличная и ни на шаг из дома…
– Конечно, чтобы людей не пугать… Знаешь, сколько инфарктов будет на остановке возле ее дома, если она соберется куда… Не, мам, мне мои нервы надо беречь… Что ж ты меня так не любишь?
– Какие мы привередливые… – Сморщив носик, Лидия Федоровна подошла к окну, отодвинула кружевную занавеску и, выглянув наружу, расхохоталась:
– Ну, а ты думаешь, что вот эта твоя воздыхательница лучше?
На этот раз Соловей все-таки подавился. Кое-как прокашлявшись, он вскочил с табуретки, подошел к матери и через ее плечо посмотрел во двор. И улыбнулся: за качелями детской площадки, встав так, чтобы ее не было видно из его окон, пряталась Олеся Коваленко…
– Да, мам, это тяжелый случай… Практически каждое утро «случайно» идет мимо… И провожает меня до школы… Даже не знаю, что делать…
– Я уже заметила… Как не выгляну в окно – она тут… – хихикнула женщина. – Надеюсь, ты-то глаз на нее не положил?
– Да ты че, мам? Она же ребенок еще! – возмутился Соломин. – Скажешь, тоже… Ладно, спасибо за завтрак, мне пора…
– Ну да, девочка заждалась… Негоже заставлять ее ждать… – ехидно ухмыльнулась Лидия Федоровна и, взъерошив волосы на голове единственного сына, вздохнула: – И когда ты только остепенишься?
– Как только, так сразу, – натягивая на себя куртку, буркнул парень, и, чмокнув мать в щеку, вышел из квартиры…
Нажав на кнопку вызова лифта, Соломин прислушался к звукам, доносящимся из шахты, и решил, что бежать по лестнице ему сегодня лениво. И тут же зазвонил телефон…
– Алло? Да, Гоша? – увидев, кто звонит, Соловей сразу же настроился на серьезный лад.
– Привет, преступник! – донеслось из трубки. – Ну и нашел же ты приключение на собственную задницу! Я хренею…
– Че нарыл? – перебил друга встревоженный Соловей.
– Мальчики очень непростые… Ходят под дяденькой по имени Огонек. Слышал о таком?
– Неа…
– Ну и зря… В общем, бизнес от проституции и до производства поддельных сигарет. Все очень серьезно. Конкретно хозяин джипа – Макрин Бессарион Тенгизович – говорят, занимается детской порнографией и контролирует почти всех сутенеров в вашем районе… У него не один десяток бойцов, неплохие связи в управе и в силовых структурах, и, между нами, его лучше не трогать… Вонять начнет так, что охренеешь…
– Блин… Поздняк метаться… – пожал плечами Соловей. – Теперь понятно, зачем ему девочка была… С-с-скотина… Кстати, Как так – Бессарион – и… Макрин?
– Не один ты офигеваешь! – хохотнуло в трубке. – Возможны и не такие чудеса, если есть деньги и связи… Инфу я тебе скинул на почту… Доберешься – почитаешь… Все, что смог… Если что – звони. Мне пора на планерку…
– Спасибо, Гоша. С меня – бутылка красного…
– Ок, заметано…
Убрав телефон в чехол на поясе, Соломин привычно прижал левый локоть к ребрам, проверяя наличие кобуры с пистолетом, испугался, что ее нет, потом вспомнил, что уже давно уволился, и криво улыбнулся: пистолета, как и Конторы за спиной, не было уже давно. И рассчитывать приходилось только на себя самого… Хотя, в экстренной ситуации можно было обращаться за помощью к тем, кто еще не «ушел»… Но… не хотелось…
…Коваленко возникла из ниоткуда, стоило Геннадию добраться до угла дома номер восемь – весьма довольная тем, что дождалась, девочка буквально за пару обрушила на задумавшегося парня такой град вопросов, что Соловей даже растерялся. Ошалело посмотрев на сияющую Олесю, он почесал затылок и тут снова зазвонил телефон…
Номер был незнаком. Задумчиво посмотрев на экран трубки, он нажал на кнопку и приложил телефон к уху.
– Привет, Соловей! Это Глаз! Помнишь такого?
– Привет, бродяга! – обрадовался Соломин. – А говорили, что тебя завалили! В Африке, что ли?