Азартная игра со скрытым Козырем
Шрифт:
Едва сдерживаюсь, чтобы не обнажить перед всеми собравшимися свое непростительное слабоволие, поэтому сжимаю ткань блузки в кулаки и буквально заставляю себя поднять взгляд на Козырева. Неотрывно смотрю в его жестокие беспощадные янтарные глаза, и мне кажется, что с меня сдирают остатки одежды вместе с кожей, и они рваными ошметками падают прямо мне под ноги… да и черт с ними! Главное, что к его ногам брошена моя профессиональная честь…
– Мила Львовна, – прерывает напряжённое противостояние наших взглядов Козырев, – приведите себя в порядок и возвращайтесь к столу. Только не заставляйте всех нас себя ждать… – сделал тягучую паузу и тут же
– Можете верить, – едва шевеля бескровными губами ответила ему, затем наклонилась и, отпустив края своей блузки, подняла с пола форменный пиджак, содранный с меня кем-то и то самое треклятое яблоко. Сжимая его в своей руке, уверенно произнесла, – я съем. Обещаю.
Он больше не произнес ни слова, лишь удовлетворённым кивком головы указал мне в сторону выхода и я, развернувшись к нему спиной зашагала из зала прочь, отстукивая точный ритм высокими каблуками своих туфель…
Ко мне больше никто не прикасался. Все тот же провожатый, недовольно пыхтя, шел за мной следом, односложно указывая мне дорогу. В подвал спускаться не стали. К моему удивлению, мы поднялись на пролет выше и мой сопровождающий остановился, открывая мне первую правую дверь, по всей видимости, гостевой ванной. Издав циничный смешок, впустил меня внутрь, а сам остался снаружи, в коридоре.
– У тебя не больше получаса…
Только когда услышала щелчок закрываемого замка, я позволила себе крепко зажмурить глаза, пытаясь спрятаться от жестокой реальности. Пиджак и яблоко выпали из моих ослабевших рук… Хотелось закрыть уши ладонями, чтобы больше не слышать жуткий хор мужского хохота, доносящийся снизу.
Привалилась к стене и медленно сползла на пол…
От пережитого знобило, как в лихорадке. Обняв себя трясущимися руками, принялась растирать худенькие предплечья, раз за разом шоркая по ним раскрытыми ладонями, мечтая исчезнуть совсем. Потрепанное тело не болело или я совсем не обращала внимания на свои физические страдания. От многочисленных увечий, которые мне прицельно нанесли подонки, болезненно ныла только моя женская гордость…
Все еще не открывая глаз, опускаю руку и бессознательно шарю ладонью по полу, у своих ног, до тех пор, пока не нащупываю яблоко в складках брошенного мной пиджака. Невыносимый стыд сковывает мои движения, но я тщательно вытираю его о подол своей разорванной аскетичной блузки. Боюсь признаться даже самой себе в своей чудовищной беспомощности, но все же крепко сжимаю плод, решительно подношу ко рту и кусаю, губами захватывая как можно больше его высохшей мякоти. С первым укусом из моих глаз летят крупные капли слез и падают прямо на жалкий огрызок. Оно не хрустит, поэтому не раздражает мой напряжённый слух, и я продолжаю забивать им свой рот, с трудом проглатывая оставшиеся, соленые от слез куски…
Сдавленные рыдания рвотными спазмами рвутся наружу, но я сдерживаю их, в исступлении прижимая тыльную сторону ладони к своим губам. Мне бы просто проглотить их, а вместе с ними растоптанную гордость, но горло забито треклятым яблоком! Не лезет…
Громкий стук в дверь снаружи быстро привел меня в чувство.
– Еще пять минут! – крикнула я, сразу встала и подошла к большому зеркалу.
Старалась не смотреть на себя. Жалость к себе – не помощник в моей ситуации. Включила воду и сполоснула мокрое от слез лицо, воспользовавшись расческой, снова собрала волосы в идеальный пучок и стянув полы блузки, аккуратно заправила ее в форменную юбку, собирая пыль с ткани на мокрые ладони. Уже
Подняла руку и, сжав ее в кулак, на секунду замешкалась, но почти сразу стукнула в дверь, давая понять своему провожатому, что я готова…
Глава 7
За время наших коротких встреч в стенах следственного изолятора я не замечал ее привлекательности. Перед моими глазами были только звезды на ее погонах на фоне синей прокурорской формы. Всё. Не видел и не хотел видеть ничего, кроме этого. Все изменилось именно в тот момент, когда парни сдернули с ее хрупкого тела форменный пиджак… Нет, моя ненависть к ней никуда не исчезла, но она на какое-то мгновение замерла, словно притихла, разглядев в объекте своей одержимости совсем молодую, потрепанную девчонку с распахнутыми от ужаса серыми глазами на кукольном лице которой застыла гримаса полной обреченности…
«Сука! Ведь знала, что делала, когда совала мне это яблоко! Да и ей ли не знать! Она еще до выхода из СИЗО не дошла, как на всех его этажах обсасывали случившееся!»
Когда увидел ее сегодня желал разорвать! Взять и своими руками напополам в стороны разломать, до хруста костей, как то самое клятое яблоко. Когда ее тела коснулись чужие руки, меня как опасной бритвой по венам полоснула бешеная ревность! У этого чувства столько острых граней! До дрожи в руках хотел унизить ее сам, но статус не позволил, поэтому сидел и смотрел, как ее ломают другие, вскрывая женское тело, как подарок… Только этот подарок – мой!
– Козырь, вот это гостинец! … – А продолжить можно с ней когда? … – Может мы ее в карты разыграем?
Я лишь отмахнулся от обезличенного многоголосья, встал из-за стола, на котором ловко убирали беспорядок нанятые для обслуживания сегодняшнего банкета молчаливые официанты, и отошел к большому панорамному окну, позволив себе остаться в относительном уединении…
Усталость тяжело легла мне на плечи, укутав их, будто старенькой маминой шалью. Свинцовая серость и октябрьский холод на улице как раз под стать моему паршивому настроению. Опёршись об стену одной рукой, медленно сжал ее в кулак. Вспоминая безысходность, почти агонию в глазах той, что так ненавидел, с трудом подавлял невыносимое желание разбить костяшки своих пальцев в кровь…
Девчонка еще не знает, что эта мрачная безысходность у нас с ней одна на двоих… и делить мы ее будем поровну!
Мое одиночество грубо прервал подошедший ко мне Серый:
– Ну так что ты решил на счет девчонки? В расход ее?
– Не знаю, – честно ответил я, – Можно убрать… но мою ситуацию это не изменит. Бл.ть! – громкое ругательство сорвалось с плотно сжатых губ, – Ты же все знаешь и без моих устных подтверждений. Ты же мне обещал, что дело закроют! Совсем закроют, а не поменяют мне меру пресечения на домашний арест!
– Кто знал, что ее папаша-пенсионер поднимет все свои связи?! – затараторил от волнения Сергей, – Ее вся столица ищет! Носом землю роют и если не сегодня, так завтра, придут сюда, к тебе с обыском, заметь, на законных основаниях! Убирать ее нужно! Срочно! Сегодня! Пулю в лоб и нет проблемы!
– Сережа, – не сдержавшись рявкнул я, – не папаша-пенсионер, а генерал-прокурор в отставке! Вы все должны были предусмотреть и, в первую очередь, устранить его, а уже потом его дочку в подвал дергать!