АЗАЗА
Шрифт:
***
Сентябрьское солнце светило по-летнему, наступила осень 1982 года. Я демобилизовался и вернулся домой. Мой провинциальный городок, который не когда не славился вливанием капиталов, превратился в грязное, убогое место полное безработицы, отчаянья и разгула преступности. Убийства Петра Стародуба уже не казались такими уж страшными, в нашем городе и районе маньяков развелось как грибов после теплого дождя. Преступления подобного рода стало обыденным.
Долго дома сидеть я не мог, мать пила безбожно, отца снова посадили, и
– Витюня, дела – дерьмо! – сказал мне дядя Сережа с досадой, одним вечером в гараже, пока мы прокручивали фарш. – Бабковские братки всех трясут по жесткому, – он затянулся импортной сигаретой и продолжил: - Увеличили плату за крышу. Отбили поставщиков. Где брать мяса ни хрена не знаю.
– Все настолько плохо? – обеспокоено спросил я.
– Все намного хуже, – ответил он. – Нужно выживать, а как ума не приложу.
В гараже воцарилась тишина. Дядя Сережа смотрел в пол, а я на него и думал. Мне пришла в голову дурацкая идея, было страшно предлагать ее, во мне затаилась нерешительность. А что если мой родственник посчитает меня сумасшедшим, но я все-таки ее озвучил:
– Представь дядь Сереж, что если нам продавать только фарш? – чуть слышно спросил я.
– Это как? Мяса нет, а фарш есть? – с горечью произнес мой родственник.
– Конечно тупая идея, но что если мы будет отлавливать бродячих животных?
– И? – заинтересовался дядя Сережа. – Будем их на фарш пускать?
Я кивнул. А мой отчаявшийся родственник задумался и через минуту сказал:
– Получится как в анекдоте – «беляш был вкусный, только мяукал». Делать нечего. Семью кормить надо. Бабковские братки покалечат, если вовремя не уплачу за крышу. Может еще и «на счетчик поставят». Ох, Витек – Витек. Давай попробуем.
И мы попробовали. Дела наладились. Но через пару месяцев наступил новый кризис. Всю живность в округе мы отловили. Где брать мясо было не понятно.
Однажды поздним вечером я сидел на лавочке безлюдного парка. Ко мне подсел Максим по кличке «Журавль». Его прозвали так из-за непропорционально длинной шеи. Дыша перегаром, он попросил сигарету.
– Ты что как бомжара? Задолбал стрелять, – грозно сказал я ему, но сигарету все же дал.
– Витек, ну екарный бабай, – с заплетающимся языком пробубнил он. – Ну, запил, епта. С кем не бывает?
– Со мной не бывает, – озлобился я.
– Витек, ну, екарный бабай. Раиса, мать ее за ногу, собрала манатки и с сыном Мишкой уехала в Москву, – Журавль вытер накатившиеся слезы и проступающие сопли. – Говорит, бросаю тебя алкаша. Живи, как хочешь. Витек, ну екарный бабай, разве так можно? Я ж без нее это… Копец короче мне будет.
– Хорош трындеть. Выпить хочешь?
Журавль радостно кивнул и я подумал, что шея у него действительно длинная.
В ту ночь я накрутил много фарша. И у меня появилась надежда, что скоро все станет, как и прежде. Наш мини бизнес начнет процветать, ведь алкашей и бомжей в нашем маленьком прогнившем городишке еще много. Кто их будет искать? А если и будут, кому есть дело до самых не нужных элементов общества? Поищут да и останутся дела «глухарями».
Так и случилось. Начались лихие девяностые. Серьезные люди пропадали десятками, а уж бомжи - так не сосчитать.
Вот так и стою я на рынке с дядей Сережей. Все у нас складно получается. Фарш по килограмму в пакете, а пакетов много. Продукт у нас хороший, качественный, всегда свежий. От покупателей отбоя нет. А что касается Бабковских братков, так мы посмотрим еще кто кого.
Кто знает, может и появится на прилавке фарш с названием «Бабковский»? Кто знает…
Ко мне подбегает девятилетняя Лида, постоянный клиент, протягивает смятые купюры и весело просит:
– Вить, дай килограмм фарша.
– Опять мама котлеты жарит? Вкусные? – с улыбкой спрашиваю ее я.
– Да-а-а-а, – с предвкушением протягивает она и, кажется, вот-вот сглотнет слюну. – Котлеты мама делает лучше всех на свете! Она говорит, что у вас самый лучший фарш!
– Да Лидочка. Это правда!
Я улыбаюсь и протягиваю ей пакет. Там ровно килограмм моего отца. Он вкусный. Я сам пробовал.
Планы на будущее
Маршрутный автобус был забит битком людьми в осенних куртках. Людмила ехала стоя, правой рукой держась за поручень, левой удерживала маленькую Марину и небольшую коричневую кожаную сумку. Практически все люди молчали, слушая доносившиеся из динамиков звуки радио. Ведущий какой-то программы, с живым интересом рассказывал о не так давно скончавшемся американском фотографе Билли Каннингэме, который почти сорок лет проработал в газете The New York Times и постоянно рвал чеки с гонорарами, не признавая деньги и материальные ценности.- Чертов позер, – подумала Людмила.
– Лучше бы деньги в детский дом отдавал или на любую другую благотворительность. А нет, рвал он их, видите ли.Автобус со звуком «Пффф» остановился на остановке. Внутрь вошел загадочно улыбающийся молодой человек в темно синей ветровке и встал рядом с Людмилой.
Радиопередача закончилась и зазвучала надоедливая песня, ставшая хитом среди молодежи.
– Мало времени и много планов - подумала Людмила.
– Надо надавить на юриста, что-то он медлит с оформлением квартиры на сына. Надо бы доплатить, чтобы документы все были готовы к концу недели.
– Мам, нам долго еще ехать?
– спросила Марина.
– Нет малышка, - с улыбкой произнесла Людмила.
– Осталось еще две остановки.
– Ну, хорошо - устало выдохнула девочка.
Женщина направила взгляд на рядом стоящего молодого человека, который искоса посматривал на нее, а потом в окно, за которым мелькали деревья, и задумалась о своих планах: