АЗАЗА
Шрифт:
– Машину надо переписать на мужа. Ну, на кой черт я оформляла ее на себя? Сейчас бы избежала этого геморроя. Накопления, которые лежат дома, надо перевести на счет сына. Ему они пригодятся. Оплатить учебу, например. Ах, да. Чуть не забыла. Надо доехать до ателье. По телефону сказали, что платье готово, надо сегодня примерить.
Автобус остановился с уже ставшим знакомым звуком «Пффф». Двери открылись.
Людмила краем глаза увидела, как стоявший рядом молодой человек в темно синей ветровке что-то достал из кармана и воткнул ей в ногу с криком:
– Поздравляю! Теперь у тебя СПИД,
Женщина остолбенела от страха. Лишенная дара речи испуганными глазами она смотрела то вслед убегающему психу, то на лежащий на полу шприц, то на ничего не понимающую Марину, то на несколько испуганных людей, которые кажется, догадались что случилось. Но паники не было.
Двери автобуса закрылись.
Мать с дочкой вышли на своей остановке, и пошли вдоль лесопосадок.
– Мам, а что такое СПИД?
– нарушила тишину своим вопросом Марина.
– Это такая болезнь. Опасная. Страшная, - ответила Людмила не останавливаясь.
– А от нее можно умереть?
– не унималась дочь, семеня за мамой.
– Да. Можно.
– Мам, а ты расскажешь папе и Костику, что сегодня случилось? И про этого дядю, который тебя уколол?
Людмила остановилась и, посмотрев на Марину, спокойно ответила:
– Я думаю, им знать об этом не стоит. Им и так сейчас плохо. Они очень за меня переживают. Я умру быстрее от рака, чем от сегодняшнего укола.
– Мам, а рак это та шишка у тебя в голове, которая постоянно растет?
– Не шишка, а опухоль.
Последнее Людмила сказала с всепоглощающей тоской в душе.
Врачи объяснили, что с такой неоперабельной опухолью ей осталось жить около двух месяцев, причем неизвестно, сколько времени, она еще будет в здравом рассудке. Ближе к финалу ее ожидает «бессознательное».
– Я буду овощем...
– вслух подумала Людмила.
– У меня до этого еще много дел. Мне многое надо успеть. Мариш, пойдем быстрей. Мы уже близко.
Мама с дочкой прошли ворота кладбища. До боли знакомую могилку они нашли сразу. На гранитной плите Людмила в тысячный раз прочитала:
– Марина Сергеевна Штополева. Любимая дочь и сестра, ушедшая слишком рано.
Девочка с непосредственной улыбкой присущей только детям спросила:
– Мам, это тут я лежу? Меня здесь похоронили?
– Да моя хорошая - ответила Людмила.
– Ты умерла двенадцать лет назад. Мы с папой и Костиком очень переживали. А я плакала сутки напролет и думала, что умру от горя. Но... Старуха с косой настигла меня только сейчас и каждую минуту тянет меня к тебе.
– Как хорошо, что мы и после смерти можем быть вместе, - сказала девочка и звонко засмеялась.
– Я рада этому, - ответила Людмила.
– И пусть тебя на самом деле нет рядом, и пусть ты всего лишь моя галлюцинация, вызванная опухолью, я все равно рада, что ты рядом со мной...
Женщина из небольшой коричневой кожаной сумки достала маленького плюшевого мишку и положила на могилу дочери.
– Прости Мариночка, - сказала она, - но мама больше не сможет прийти тебя навестить. У меня осталось слишком мало времени. Мне надо позаботиться о папе и Костике. У меня еще слишком много дел. Прощай...
Сказав это, женщина направилась к воротам, ведущим с кладбища, как внезапно зазвонил телефон. Людмила достала его из сумочки и, сдерживая слезы произнесла: - Алло.
На том конце ее спросили:
– Людмила, здравствуйте! Напоминаем, что ваше платье готово, и вы можете сегодня приехать в наше ателье на примерку.
– Да - да, я скоро буду. Спасибо что напоминаете, - сказала женщина, смотря на играющую около могилы дочь.
– Мариша, нам пора идти!
– выключив телефон, крикнула мать дочери.
– Маме надо померить платье.
– А зачем тебе это платье, мам?
Людмила улыбнулась и ответила:
– Должна же мама быть красивой в гробу.
Девочка и женщина молча взяли друг друга за руку и направились к остановке.
Людмила думала о том, что жизнь быстротечна. Она является нам словно сон. Манит, заигрывает, виляет хвостом как гулящая девка, щекочет нервы как карточный шулер, распаляя азарт, лишь для того, чтобы открыть глаза на мимолетность нашего существования. И только – только мы поднимаем веки, как смерть закрывает их холодной, костяной рукой. Дышит в лицо могильным зловонием. Скребет по крышке деревянного гроба. Ложится всей массой земли и в итоге давит, словно каток наши тела. Смерть – это безвозвратный путь в никуда. Дорога, заканчивающаяся обрывом или бетонной стеной. Смерть – это пустота, черная дыра пожирающая все сущее…
Кто - то верит, что смерть это всего лишь начало новой жизни, переход одной сущности в другую, уход от земного, бренного к чему-то великому, высокому…
Что такое смерть? Наказание? Награда?
Смерть – это пустота, безграничный вакуум космоса, а вокруг звезды, которые плачут о своей потере…
Охотник
Я не долго думал, куда потрачу свои накопления летом 2113 года. Поеду на море? Нет. Возможно, полечу на луну? Банально. Там были почти все мои родственники. Ажиотаж на лунные экспедиции пошел на спад еще в 2109. Последние два года я мечтаю лишь об одном: я хочу попасть в дикий парк «Охотник». Вот это развлечение - так развлечение. Только там, в наш век высоких технологий, можно полностью окунуться в девственный мир природы и, в прямом смысле, на своей шкуре ощутить его опасность.
Интересовало меня в большей степени полулегальное сафари-шоу «Оборотень». Суть проста: вас привозят в зону парка «Охотник», похожую на дикий лес, накачивают самым современным мутагеном Wolf-13.2, и оставляют делать все, что душе угодно.
Будь зверем, разбуди свои инстинкты.
Ваше тело трансформируется в волка с сознанием человека ровно на три дня, а потом вы вновь возвращаете свой облик, и вас забирают из зоны и возвращают в цивилизацию.
В зоне можно убивать почти всех зверей безнаказанно, кроме таких же, как я оборотней. Дорогое удовольствие конечно, но оно того стоит – думал я, сидя в кресле в лаборатории парка, пока мутаген вливался в мою кровь.