Азеф
Шрифт:
Азеф и Савинков подчинились и продолжили наблюдение. Еще две-три недели бесполезных усилий — и, наконец, придравшись к незначительному эпизоду (Сулятицкий был задержан полицией, но сбежал), Азеф объявил проект закрытым.
В Иматру была вызвана почти вся Боевая организация: Зильберберг, Кудрявцев, Сулятицкий, Иванов, Валентина Попова, Александра Севастьянова, Рахиль Лурье… Приехал и Рутенберг (на заседании ЦК должны были разбирать его счеты с Азефом из-за убийства Гапона — об этом мы уже писали выше). Он держался одиноко и настороженно, ни с кем не общался.
Жили все в «Отеле туристов», принадлежавшем сочувствующему финну.
Азеф и Савинков, собрав товарищей, заявили следующее:
«…Полиция прекрасно изучила методы
— Мы уходим, но может быть группа без нас захочет продолжать работу?!» [211]
По свидетельству И. Ритиной, Азеф признавал, что он «совершенно изношен в полицейском отношении», и обращался к товарищам с такими предложениями:
«Если вы чувствуете в себе силы, пусть тот, кто может, скажет: „Да, я могу руководить“… Вот так я сделал, когда после ареста Гершуни взял на себя руководство боевым делом партии. У меня тогда не было никакого опыта, но я взял это дело на себя, потому что чувствовал, что могу взять его на себя» [212] .
211
Савинков-2006. С. 77.
212
ГА РФ. Ф. 1699. Оп. 1. Ед. хр. 129. Л. 67.
Никто не вызывался.
И вот на новом собрании ЦК, уже в октябре (с участием тех же и Ракитникова), Савинков и Азеф поставили вопрос о приостановлении деятельности Боевой организации — вплоть до изыскания новых способов работы. Они говорили уже не только от своего имени, а от лица всех боевиков.
«Говорил, как всегда Ц. (Савинков. — В. Ш.), а Азеф его только поддерживал, притом, однако, был менее категоричен, чем сам Ц., все-таки какие-то возможности он видел и при теперешнем положении дел, но сейчас он не может работать, ему нужен отдых за границей, кстати бы он подумал о техническом совершенствовании боевого дела» [213] .
213
Заключение Судебно-следственной комиссии по делу Азефа. С. 52.
По воспоминаниям Чернова, Савинков упирал на то, что «…открытое нападение по типу максималистов для нас недоступно, ибо организация построена на наружном наблюдении, лишена подвижности, лишена также и боевой инициативы». Азеф добавлял, что слежка носит слишком затяжной характер, а между тем министры сменяются: сегодня мы следим за Дурново, завтра он в отставке, премьером вместо Витте назначен Горемыкин, послезавтра премьер уже Столыпин — вот и не удается ни за кем угнаться.
ЦК не готов был отказываться от террора при «усилении террора правительственного». На самом деле лидеры эсеров боялись утратить контроль над стихией революционного человекоубийства, которая продолжала бушевать. Без центрального террора ПСР лидерство отошло бы к максималистам (они как раз в начале октября провели учредительный съезд, а что до их разгрома оставались считаные недели, этого на Иматре еще не знали) и к локальным группкам.
Те же, кто в сентябре извинялся перед боевиками — Чернов и Слетов, и с ними еще Натансон, — вступили в переговоры с членами БО.
Оказалось, что они не во всем едины.
Владимир Вноровский обвинил Азефа и Савинкова в подавлении инициативы боевиков — в этом-де причина неудач. Его поддержали, правда, немногие: его жена Маргарита Грунди и Павел Левинсон. Другие защищали прежних руководителей. Некоторые считали все-таки возможным продолжать террор и без них, некоторые — нет.
Чернов предложил, что БО возглавят Слетов и В. А. Гроздов. Боевики решительно отказались от руководства «варягов».
Остановились на том, что несколько человек, которые желают продолжать террористическую войну, составят небольшой отряд под командованием Зильберберга — Центральный боевой отряд. В состав его вошли Ксения Зильберберг, Петр Иванов, Валентина Попова, Мария Прокофьева (невеста Е. Сазонова), Петр Кудрявцев (Адмирал), Василий Сулятицкий, Борис Никитенко, Синявский (Кит Пуркин), Сергей Моисеенко (брат Бориса Моисеенко). Остальные члены БО становились обычными членами партии.
Азеф в этих переговорах не участвовал — он внезапно заболел; у него образовалась флегмона в горле, и он не вставал с постели. В каком-то смысле он был поставлен перед фактом.
Соответствовал ли результат его планам? На этот счет у историков есть разные мнения. Николаевский считает, что — да. Тем, что осталось от Боевой организации, руководил Зильберберг — воспитанник и поклонник Азефа. А значит, прежний глава БО мог косвенно контролировать деятельность группы, по меньшей мере, получать о ней полную информацию. Прайсман, напротив, считает, что само создание такой группы было для «Ивана Николаевича» поражением. «Азеф мог только с тихим бешенством наблюдать, как их совместно с Герасимовым выработанный план рушился на глазах».
Давайте подумаем — чего на самом деле мог и должен был хотеть Азеф? Все-таки совсем не обязательно его планы так уж буквально совпадали с планами его полицейского куратора.
Начнем с личных обстоятельств.
Азеф оказался в некоторых отношениях припертым к стенке. Его роль была известна Герасимову, и он не мог ничем отговориться от выполнения своих обещаний. Иначе полицейские шефы припомнили бы дело Дубасова и, главное, стали бы копаться в событиях 1903–1905 годов. Личная симпатия, которую он успел завоевать у шефа петербургской охранки, была все-таки недостаточной гарантией. Так что работу по ликвидации БО приходилось выполнять на совесть.
Однако самому Азефу эта ликвидация была невыгодна. Да, он во многом устал от той игры, которая составляла содержание его жизни в течение нескольких лет. Но весь привычный ему жизненный уклад обеспечивался именно этой игрой. Полиция выплачивала Азефу большое жалованье, но его надо было скрывать. Зато в его распоряжении была касса Боевой организации.
Вот что пишет Герасимов:
«Я рекомендовал… Азефу вносить расстройство и в финансы Боевой Организации. В тот период кассы партии и специально Боевой Организации были полны: доходы исчислялись в сотнях тысяч рублей. Для того чтобы ослабить эти кассы и тем самым — силу террористов, я советовал Азефу по возможности чаще делать из них заимствования на свои личные нужды и увеличивать сбережения на черный день. Впрочем, я очень скоро убедился, что Азеф в этих советах не нуждался. Этим он занимался и до знакомства со мной» [214] .
214
Герасимов. С. 86.