Аж 2о! Возрождение (восхождение) императрицы
Шрифт:
– А, когда бы я это успела?
– Хотя бы, в фойе.
– У меня рот был занят – пирожки пережёвывал.
Церемония продолжилась. А, я принялась рассматривать зал. Мне нравилось то, что всё, что здесь происходило, то, как вели себя потомки атлантов, и чем пользовались в быту жители Океании, напоминало мне самую обычную земную жизнь. Я, конечно, не хаживала в земные дворцы на балы каждый день, но, что-то мне подсказывало, что таким и должен быть тронный зал – большим и величественным. Правда на суше размеры не столь масштабные, да и за окнами голуби летают, а не стайка скатов.
– Ты хоть на минуту, можешь оставить свою
«Да, что ты ко мне пристал!» – произнесла одним взглядом, и ехидно улыбнулась.
Вскоре с нами поравнялся Стас, ведя Ольгу под ругу. Наряженная в голубое шифоновое платье, с многослойным подъюбником, она будто, парила по красной дорожке в белых лодочках на невысоком каблуке, и казалась, вполне, счастливой. Брат Алекса расплылся в улыбке, не сдерживая своего восхитительного взгляда. Ольга, сделав вид, будто мы не знакомы, повернула голову в сторону царского семейства.
Когда первая часть «Марлезонского балета*» подошла к концу, церемониймейстер, объявил, что мы можем пройти к капсуле «Пробуждения». Под ободряющие аплодисменты, Алекс подвёл меня к комнате, что находилась за тронами. От того, что находилось внутри этого помещения, нас отделял занавес из красного бархата. Не понимая, что там происходит, оставалось довольствоваться лишь охами, вздохами приглашённой на шоу публики.
– Виктория Воронцова! – прозвучал голос главврача.
Я почувствовала, как напряглась рука Алекса, и взглянула на него. Он стоял, вытянувшись по стойке смирно, поджав нижнюю губу и не решался отодвинуть занавес. И, тут из-за него высунулась седовласая голова доктора:
– Ну, долго вас ждать? Мне-то, что? А, император ждать не будет. Проходите давайте, распахнул он занавес. Мы скромно зашли в помещение, и Алекс, поспешил отгородить нас от следующей пары завеской.
В комнате, в центре которой на постаменте возвышалась большая, прозрачная капсула, предыдущих пар не оказалось. Но, по мокрым следам на полу, я догадалась, что мне предстоит. Стоило отпустить руку сопровождения, как меня тут же окружили две девушки в белых сарафанах в пол. Оказавшись оттеснённой от Алекса, к ступеням постамента, я даже вздрогнула, когда одна из девушек, без предупреждения, запустив свои пальчики в мою причёску, принялась лихо освобождать локоны от шпилек. Вторая, в это время уже расшнуровывала лиф. И, когда платье чуть не слетело с меня на глазах двух мужчин, я вцепилась в корсет мёртвой хваткой.
– Обалдели, что ли?! Вы хотите запихнуть меня в это прозрачное яйцо в чём мать родила?
– Виктория, не волнуйся, твоих прелестей никто не увидит, – попытался успокоить меня доктор. – А, вот твой крик, не слышал, пожалуй, только глухой.
– Как хотите, но при нём я раздеваться отказываюсь, – кивнула в сторону Алекса.
– Хорошо-хорошо, – согласился Аристарх Леонидович. – Ваша светлость! Покиньте помещение, – произнёс он приказным тоном, и принялся оттеснять князя к выходу.
– Да ухожу я, – раздражённо произнёс Алекс и скрылся за занавесом.
Пока доктор был занят устранением нежелательного свидетеля, а затем принялся настраивать аппаратуру, меня молниеносно лишили не только платья, но и нижнего белья.
Облачённая в длинный белый халат, я стояла у стальной двери капсулы и пыталась усмирить своё сердечко, пульсирующее в моей голове.
– Ну, что, дорогуша, готова? – спросил меня доктор.
– Конечно, нет. Как к этому можно быть готовой! – фыркнула, пытаясь смириться с неизбежным.
– Ну, всё, начинаем, – махнул рукой док.
Стоило девушкам услышать его приказ, как эти две стервы, содрав халат, втолкнули меня в капсулу и задраили дверь с такой скоростью, словно учились этому с рождения. И, вот я голышом стою в прозрачной капсуле. А, на страже моей чести лишь матовый волнообразный узор и несколько надписей на латыни, которые, вряд ли скроют моё тельце от глаз толпы. От ужаса, меня начинает поколачивать. И, тут из форсунок в пластиковом поддоне, хлынула холодная вода. Я аж задохнулась от возмущения:
«Что не могли подогреть? Раз мы с земли, так над нами издеваться можно?».
Вода всё пребывала и пребывала, а мои зубы отплясывали чечётку, вынуждая нервно подёргиваться посиневшие от холода губы. Когда её уровень достиг моей груди, красный занавес разъехался в разные стороны, и предо мной предстала королевская чета с наследничком. Видимо по всему, троны у них вращались не хуже, чем, офисное кресло. Мне хватило ощутить на себе их взгляды, чтобы забыть о толпе зевак, пристроившихся позади тронного подиума. От навалившихся в одночасье эмоций: стыда, гнева, безысходности, я даже не сразу заметила, что гляжу в голубые глаза монархов сквозь толщу воды, прохладу которой уже не ощущала.
– Сколько она уже под водой? – донёсся до меня знакомый голос.
– Всего четыре минуты, – спокойно ответил Аристарх Леонидович.
Взглянув в сторону пульта, я увидела Алекса. Его лицо было сродни халата, что остался за дверью, и в который, я сейчас с удовольствием бы укуталась.
– Виктория, – донеслось с динамиков внутри кабины. – Сейчас я включу зов о помощи китообразных. Параллельно буду увеличивать давление. Если почувствуешь, что уже на грани, нажмёшь красную кнопку. Кивни, если поняла. Я кивнула. Тут же мои уши, будто обложило ватой, словно при подъёме в гору. Еле сдержалась, чтобы не зевнуть с открытым ртом. Почему то, захотелось спать. Неожиданно, все тревоги отошли на задний план. Появилось такое спокойствие и безразличие ко всему происходящему, что я не сдержалась, и усмехнулась, глядя в глаза императора. На, что, тот, как то, по-доброму, улыбнулся мне в ответ. Всё изменил душещипательный звук. Перед глазами сразу всплыла картина кровавой расправы. Стая белых акул, окружив старого кита, отрывала от него кусок за коском, окрашивая океан в красный цвет. И, тут же мои мысли улетели далеко-далеко. Я увидела свой дом, в котором жила с родителями, двор с детской площадкой, сестрёнку и брата, гоняющих по ней на велосипедах, маму, возвращающуюся с работы, неся пакеты с продуктами, отца, нарезающего круги вокруг своей «ласточки» возле гаража. И, так стало за себя обидно.
«Ну, уж дудки! Вы не лишите меня всего того, что мне так дорого!», – вскипела от ярости. Мне показалось, что и вода, чувствуя мои эмоции, вскипает вместе со мной. Я содрогнулась всем телом. Рыжая копна волос взмыла вверх, словно пламя костра, и снова обрамила моё лицо невесомыми прядями, не касаясь плеч.
– Остановитесь, док! Она в камере уже десять минут. Вы же её убиваете, – чуть ли не взмолился Алекс, глядя на мои конвульсии.
– Раньше нужно было, молодой человек, проявлять свои чувства. А, сейчас не мешайте. У меня всё под контролем, – ответил доктор, довольно улыбаясь.