Азиатская Европа (сборник)
Шрифт:
Объяснить смысл его слов пытались поколения историков, но загадка оставалась. {39} Запутавшись в версиях, исследователи отмахнулись от нее. Договорились, что это «обычная римско-юридическая формула, ни к чему христиан не обязывающая и ничего в действительности не значащая»… Ой ли?
Очень даже много значащая!.. Ведь дальше в тексте указа следует: «Мы заботились также, чтобы и некоторые христиане, оставившие учение своих отцов, возвратились к благому образу мыслей, ибо их почему-то обуяла такая непритязательность, поработило такое безумие, что они не следуют древним уставам, которым прежде, может быть, следовали и отцы их, но поставляют себе законы по собственному
Из указа Галерия следовало, что власть, поняв бессмысленность насилия, пыталась мирно возвратить христиан к «правилам и учреждениям», какие были у тех раньше. Как видим, опять все сходится: именно новый обряд, пришедший с Кавказа, дал повод для Диоклетиановых гонений, и он же отменял их. Своим указом Галерий пытался нейтрализовать «врага внутреннего». И в этом убеждают материалы Анкирских соборов (314 и 358 годы), где впервые были сформулированы правила «нового» христианства (арианства).
…Теперь все вроде бы вставало на свои места, логика и документы связывали разрозненные события в единое целое, объясняющее масштаб подвига святого Георгия.
Однако это меня как раз и не удовлетворяло. Смущало, что в работах, изданных, например, в России, нет и строчки о том, что мне уже казалось очевидным… Я не принимал правоту собственных суждений: их очевидность ставила в тупик!
Помог профессор Кирпичников, его книга. Оказывается, в 494 году I Римский собор ЗАПРЕТИЛ упоминание о деянии святого Георгия. Вот в чем причина нашего незнания и путаницы, закрученной вокруг этой светлой личности и его подвига во имя Великой Степи. О его реальной жизни знать и говорить христианам не разрешалось. «Пусть дело Георгия останется известным только Богу», — решил Собор. Римский епископ Гёласий I ослушников осуждал очень жестоко.
Наскальное изображение тенгрианского священнослужителя (Древний Алтай). Одежды армяне священников удивительно повторяют одежду тенгрианских священнослужителей, которую также описал латинский историк Евнапий в конце IV века
С тех пор появились церковная полуправда, легенды и все прочие «объяснения», их цель — подальше от истины, от Великой Степи… Поэтому-то в Армянской церкви и не «узнали» Григориса, его деяние!
Беду усугубил в X веке еще один «редактор» истории — монах Симеон Метафраст. Уже по заданию византийской Церкви он переработал все биографии канонизированных святых. {40} Что он кому добавил и что убрал, осталось великой тайной… Так в очередной раз — и опять «официально» — Георгию-воину изменили биографию. К сожалению, это была не последняя ее «редакция».
О приписках Метафраста профессор Кирпичников написал сдержанно, как о не достойном серьезного внимания: церковные легенды о мучениках всегда «реформировались» по известному шаблону — жития святых подгоняли под сюжеты Библии.
Но окончательную и самую жирную точку, даже не точку, а кляксу на церковную историю поставили в Риме в 1969 году: вот когда тайное превратилось в явное — Георгия ИСКЛЮЧИЛИ из официального списка святых католической Церкви…
К счастью, сохранились апокрифы, они — как глоток чистого воздуха. Апокрифами называют литературные произведения, не признаваемые Церковью: предания, легенды, песни, стихи. Их именуют народными (у них нет автора, но их знают все). Можно запретить книги, исказить что-то на бумаге, но всех людей нельзя принудить к молчанию…
Разночтения очень точно, возможно, сам того не сознавая, выразил Константин Бальмонт, великий поэт Великой Степи. Не случайно современники его называли гением:
Святой Георгий, убив дракона, Взглянул печально вокруг себя. Не мог он слышать глухого стона, Не мог быть светлым — лишь свет любя. Он с легким сердцем, во имя Бога, Копье наметил и поднял щит, Но мыслей стало так много, много, И он, сразивши, сражен, молчит. И конь святого своим копытом Ударил гневно о край пути, Сюда он прибыл путем избитым. Куда отсюда? Куда идти? Святой Георгий, святой Георгий, И ты изведал свой высший час! Пред сильным змеем ты был в восторге, Пред мертвым змием ты вдруг погас!Слова поэта я понял, может быть, слишком «по-своему» — пока змей был жив, был жив и Георгий… Исчезнут степняки, вернее, их вольный дух — «погаснет» образ Георгия. Западная Церковь уже «погасила» его, Посланника Божьего, Посредника между Богом и человеком…
Апокрифы вопреки злу сохраняли то, что, по замыслу Рима, должно было исчезнуть. Они не опровергали «официальную» версию — они не замечали ее, умело дополняя деталями, которые приобретали особый смысл. С помощью книги профессора Кирпичникова я вникал в переводы сербохорватских, болгарских, англосаксонских, славянских, латинских произведений, видел их краски, оттенки, за которыми стояла информация.
С особым вниманием перечитывал выдержки из работы восточного историка IX века Табари (он, свободный от римской цензуры, одним из первых рассказал о мусульманской версии подвига святого Георгия — Джирджиса). И происходило чудо: вековые события становились зримыми, а их участники уже не походили на бесплотных, сказочных персонажей, какими их сделала Церковь.
Имя святого Георгия звучит на устах людей разных вероисповеданий. Разве это не показатель его величия! Он выше христианских апостолов! В молитвах степняки всегда обращались к нему не иначе как «пророков равностоятель», то есть равный самим пророкам.
Для Рима, мечтавшего вернуть себе господство над миром, такой Георгий представлял опасность. Отсюда иезуитское искажение его жития и всей истории Великой Степи, шедшее веками. Вода точила камень, червяк подтачивал дерево, каждый делал свое дело, пока, наконец, великий духовный подвиг не был низведен до примитивного убийства, а Степь — в сборище кочевников.
И только у кипчаков — в их апокрифах — святой Георгий по-прежнему остался утверждающим на земле имя Тенгри. К истинным святым не прилипает ложь! «Поборником веры», «непобедимым страстотерпцем» запомнили его степняки.