Азиатская Европа (сборник)

Аджи Мурад

Позже загадочную святыню армяне якобы вывезли в Тифлис, потом положили в Бочармскую обитель, а оттуда перенесли в Алавердский собор. Однако армянский Мугни продолжает оставаться местом паломничества не только христиан, но и мусульман, особенно в дни праздников святого Георгия… И слава богу.

Еще туманнее история Ксенофонтова монастыря на берегу Средиземного моря, в нем тоже покоится прах якобы святого Георгия. Как он попал сюда, к грекам? Неизвестно. Когда? Тоже никто не скажет. Но, судя по документам и характеру архитектуры, монастырь основан в XV веке, ко временам Георгия он, как и армянский Мугни, не имеет абсолютно никакого отношения. Следовательно, достоверность его реликвий нуждается в очень серьезных доказательствах,

найти которые вряд ли возможно.

О других «самозванцах» не стоит даже говорить здесь. Они на уровне крестьянских поверий: мол, в той пещере похоронен святой Георгий. Когда? Почему? Но такие легенды есть на Кавказе — в Осетии и Абхазии. Есть они в Югославии. Оставим их на совести авторов и посмотрим на Рим, на знаменитую церковь во имя святого великомученика Георгия у подножия холма Палатинского. Документы сообщают, что она «основана в исходе IV века». В ее ризнице хранится «честная глава святого великомученика Георгия Победоносца, Каппадо-киянина, любимого трибуна Диоклетиана, пострадавшего при сем императоре».

Надпись красивая, убедительна. Однако сохранились свидетельства, из которых явствует, что реликвия появилась здесь лишь в середине VIII века. По свидетельству папского библиотекаря Анастасия, папа римский Захарий, грек по происхождению, последний из списка «восточных» пап (741–752 годы папства), перенес сюда сии мощи из Латеранского собора, где реликвия покоилась в небольшом ковчеге. Но была ли она там, в соборе? Сведений нет. А вопрос, думается, закономерный.

Латеранский дворец — одно из древнейших сооружений, он построен еще во времена Нерона. До 1340 года был резиденцией пап. Церковь при дворце считалась главной в Риме. Из ее бесценных реликвий всегда выделяли только головы апостолов Петра и Павла, заложенные в алтарной части и хранящиеся как особые святыни христианства. Но ни о святом Георгии, ни о его подвиге в древних хрониках Рима нет и строчки. Неизвестно, когда и откуда в Латеранском дворце в VIII веке вдруг появилась святыня, которую назвали «головой святого Георгия»…

Как видим, помимо Лидды есть и другие серьезные претенденты на место упокоения великомученика. Правда, отсутствие исторических свидетельств и просто логики в доводах претендентов не позволяет согласиться с их пусть громкими утверждениями… Увы, «имеющий оковы далеко не уйдет» — ложь и за тысячу лет не превратится в правду.

Начало катастрофы

Мне показалась очень важной одна любопытная деталь. Какими бы невероятными вымыслами ни украшались легенды о Георгии, его всюду называют Каппадокийским.

Настойчивость, с которой древние авторы подчеркивали именно персидское имя мучителя и каппадокийские корни святого Георгия, заставила меня обратиться к географической карте того времени. Иначе не понять событий, развернувшихся в начале IV века на стыке границ Римской империи и Персии.

В 297 году Диоклетиан разбил персов в Армении, вынудив их уступить пять провинций по ту сторону Тигра. Все складывалось крайне удачно для Рима, расширившего владения, восстановившего мир на восточных границах, чего здесь не было давно. Риторы провозглашали время Диоклетиана временем «возвращения золотого века». И он, этот золотой век, вскоре настал.

Но… не для Рима.

Никто, кроме многоопытного Диоклетиана, в той победе над персами не почувствовал беду. А беда шла неотвратимо, как вал, как ураган, от которого нет спасения: мятеж, вспыхнувший позже в Армении, был лишь ее дальним всполохом. Слухи о неведомом конном войске, замеченном у северных границ Римской империи и Персии, обрастали устрашающими подробностями. На устах людей вскоре появится конкретное имя — «гунны»! {26}

Диоклетиан трезво смотрел на вещи, но его угнетало собственное бессилие. Тяжело становилось и от омерзительных улыбок вчерашних друзей: вассалы не скрывали своих недобрых намерений. Первыми показали себя христиане, отличавшиеся кротостью и смирением, они заявили, что старые боги в империи бессильны… Мятеж в Армении, конечно, подавили, «предстоятелей Церкви заключили в темницы и узы», однако это уже ничего не меняло.

Нет, не публичные заявления христиан тревожили императора, слова никого не пугали. Ставило в тупик иное — появление «новых» христиан, этой пятой колонны в империи. Они отвернулись от своих иудейских богов, отошли от старых традиций. Объявили о новом Боге.

Их новую веру с прежним христианством связывало лишь название! На политическую арену выходила сила, объединявшая тайных врагов Рима. Мудрый Диоклетиан всей кожей ощущал опасность. Он предчувствовал крах и — не мог ему воспрепятствовать. Римская империя зашаталась.

Зачинателями нового христианства выступили Армянская и Албанская церкви. Они призывали к молению в храмах (а не в синагогах или катакомбах, как прежде), к отказу от обрезания мужчин, к поклонению кресту, к наложению на себя крестного знамения, к почитанию икон… Многое пришло в те годы в христианство именно с Кавказа. {27} Там, на Кавказе, получил признание Бог Небесный, которого в Европе пока не знали. Оттуда, с Кавказа, исходила угроза языческому Риму.

Несомненно, Диоклетиан, как политик, догадывался, что вызвало эти новшества: в вековую борьбу за господство между Римом и Персией вклинивалась третья сила, которая страшила своей неизвестностью. В кипчаках, в этих пришельцах с Востока, увидели себе поддержку «новые» христиане. Ради союза с ними, ради доказательства верности они приняли их духовный обряд.

Встреча культур Востока и Запада, запечатленная на камнях Кавказа. Сюда, к апокалиптическим всадникам, шел юный Георгий, здесь совершил он свой бессмертный подвиг

Как мог ответить Рим? Древнее правило политики — «враг моего врага — мой друг» — не годилось. Враги стояли кругом — опасность грозила снаружи и изнутри. Диоклетиан желал лишь одного — спасти империю, но он понимал свою уязвимость: степняки многократно превосходили силой. Жестокая война дышала в лицо. И тогда мудрый Диоклетиан решил начать ее первым, покончив с внутренним сопротивлением. Избегавший лишней крови, он предпринял отчаянный шаг: ввел в 304 году казни приверженцев «нового» христианства. Не всех подряд христиан, а только «новых». Это очень важная деталь, объясняющая многое. Однако события вышли из повиновения — Рим опоздал… И тогда в «столице мира», в этом «гаранте устойчивости всего сущего на земле», заговорили о конце света. Тайное стало явным. Даже во внезапной болезни императора люди увидели волю Судьбы. Диоклетиан оставил трон, а остаток жизни закончил в своем имении, где, как говорят злые языки, преуспел в выращивании капусты.

Что же представляли собой противники Рима? Кто объединил их, кто руководил действиями, приведшими к столь неожиданной развязке?

К сожалению, и Евсевий, и другие современники тех событий пишут о них очень сдержанно. Мне удалось найти лишь глухое упоминание о восстании, которое вызвало преследование христиан. Правда, место его называлось точно — Мелитина. {29}

Снова совпадение? Опять случайность? А не слишком ли частыми становились они?.. Эти «совпадения» и позволяли задуматься о поисках человека, рискнувшего противостоять Риму, — грамотного организатора, умного, имевшего доброе имя и обязательно христианина. Располагал ли он реальной властью? Нет. Но она ему не требовалась. У него были образование, ум и вера! Их хватало.