Азиатские христы
Шрифт:
Он явился в полном облачении, сделал придя в храм обычные поклонения богам, трижды (по течению солнца) обошел алтарь и сел на приготовленном для него месте. Священники спешили принять его благословение и поднесли ему от всего собрания просительную жертву, с благоговейным подъятием рук и всенародным коленопреклонением.
Сорокадневные беседы Лу-дуп начал речью о важности действия, к которому приступают теперь слушатели. Торжественные поучения и собрания для этой цели происходили каждый день три раза. Только при вечерней службе допускались к нему почетные лица,
Пусть же читатель мысленно перенесется на утесистые берега Онона: перед ним одинокий храм-монастырь и необозримая пустыня. И вот среди мрака зимней ночи является таинственное существо, озаряемое лишь блуждающими огнями. В руке его красное копьевидное оружие Докджур; его одежды блещут серебром и бряцают тысячей навешанных на него звонков; его унылая песня потрясает душу, и кажется, духи гор и долин внимают ей, выглядывая из пещер исполинскими тенями.
Но никто не смеет приблизиться к дивному магу: от всех отделен н заветною чертою. Целая орда людей, слившись в одну массу и сомкнутая в кольцо, стоит перед ним цепенея и покоряется всякому его внушению, особенно когда произнося свои заклинания, он выполняет под звуки музыки священную пляску. Потом он входит внутрь горящего шатра и там борется с явившимися демонами и прогоняет их своим копьем.
Восторг народа доходит до исступления. Пустыня оглашается криками:
— Эне-ину бурхану ике агога куцун мун. (Это великая сила божия)
И вот на подвижных, довольно высоких устоях построили квадратный амвон около 6 метров в поперечнике, с 4 ступенями, из которых каждая имела с лишком два с половиною метров в ширину. По углам нижнего яруса и в центре верхнего поставили столб, высотою до 6 метров и скрепили их между собою, вверху, тремя рядами перекладин, оканчивающихся звездчатыми фигурами. Такую же фигуру поставили и на вершине центрального столба.
Этот остов оснастили наподобие корабля. И как снасти, так и столбы обвешивали шелковыми материями четырех священных цветов, стараясь при этом, чтоб под этими флагами исчезли из виду все другие части здания. На пирамидальном основании из четырех ступеней сделали лепные изображения всяких видов живых существ, начиная от человека. Тут же положили и жертвенные вещи, посвященные богам.
Это здание по имени Гандой, было символом и как бы представителем горы Сумбера и четырех главных ступеней мира. Оно же было ручательством, что боги не попустят враждебным духам причинить народу бедствия на целых пятьсот лет!
Под влиянием таких представлений о Гандое, буряты и тунгусы отовсюду неслись к Цугольскому дацану и в сороковой день, долженствовавший положить конец Абиагарин-вану, венчая его всесожжением, рев труб не умолкал, жрецы суетились, а народ не сводил глаз с Гандоя. Около трех часов пополудни началась служба.
Шествие из капища открывали грозные духи Докшиты, изображения которых в числе десяти несли на длинных шестах. За шестами следовали ламы всех рангов, со всеми атрибутами их звания, и наконец, сам Лу-дуп.
Приняв от всех приветствие и поклонение, он начал с высоты седалища своего великую жертвенную службу перечислением по именам всех существ горнего мира. Все они приглашались к жертве и посредничеству. Обряд продлился до ночи; и не смотря на то, что был чужд кликов, произвел глубокое впечатление, так как патриарх казался таким набожным, что у зрителей, при его молитвенных воззваниях текли слезы.
И вот было вызвано огромное число людей для перенесения Гандол, — устроили шеренги оруженосцев и стрелков, зажгли костры, факелы и китайские огни и Лу-дуп переменил свою одежду на докшитскую.
Теперь все отзывалось тревогой: ибо надлежало иметь дело уже не с мирными, а со злыми духами. Сам патриарх не скрывал своего смущения. Голос его дрожал, глаза сверкали; во всех движениях его обнаруживалась таинственная борьба. К довершению всего забушевавшая ночная буря заставляла думать, что даже стихии принимают участие в деле и вместе с патриархом стараются извлекать духов тьмы из их глубоких жилищ.
Так начался «черный обряд». За исступленными заклинаниями стали раздаваться свисты и громы музыкальных орудий, неслись отовсюду клики и вопли, стрельба и все, что только может служить к увеличению ужаса. Духи, — кричали ламы, — стремглав неслись к Гандою, хотя и знали, что их ожидает тут не честь и не радость.
Лу-дуп, отбросив первое смущение, обличил многих из них за проступки против буддизма, напомнив всему их сонму о преградах, которые издавна постановлены для пользы человечества между могущественными богами и членами темного царства; указал им на предстоящее сожжение, как на великую жертву, долженствующую служить достаточным выкупом и требовал от духов честного слова, что они, до истечения определенного срока, не станут ничего затевать на общую беду тех стран и лиц, от имени которых приносится в жертву Гандой.
Бедные духи должны были покориться необходимости и принять Гандой в качестве искупления. Был дан сигнал, и толпы народа, как бурный поток, устремились к сооружению, подняли его и потянулись с ним в пустыню на запад от храма.
Там он представил из себя во мраке пылающий столб, и искры с дымом полетели вдаль, как духи. Все зрители были уверены, что теперь для них открыты врата мудрости.
С наступлением летних месяцев, сцена, подобная Цугольской, повторена была в Гусино-озерском храме тем же Лу-дупом. Многочисленность присутствовавших при этих «ванах» уже мешала применению массового гипноза.
Глава VIII.
Церковная иерархия пробужденцев.
Шигемунианская церковь, в общем своем составе представляет нечто похожее на Римско-католические духовные ордена. Как эти ордена различаются между собою не только цветом и формою одежд, но и частностями своего устава, так и в буддизме духовенство, обязанное вообще к безбрачию, делится на четыре ордена: желтый, красный, белый и черный. И каждый из них имеет свои отличительные признаки, как внешние, так и внутренние.