Азиатский аэролит. Тунгусские тайны. Том I
Шрифт:
Профессор, исчезнув с утра, до полудня не возвращался. Не вернулся и после обеда. Марич забеспокоился, потому что приборы упорно предвещали грозу. Он отправился на поиски Горского.
Над венцом плоскогорья вздымалось призрачное марево. Солнце, стоявшее высоко и окруженное пламенным радужным кругом, заливало Великое болото невыносимым зноем. Марево, словно туман, окутывало тупые вершины гор, ползло вверх, постепенно овладевая небесным пространством. Трудно было разглядеть что-либо вдалеке, и Марич напрасно прикладывал к глазам бинокль. Надеялся,
Быстрым ходом, донельзя усталый и обессилевший от жары, он добрался до памятного кратера. Оглянулся вокруг. Никого. Еще раз внимательно окинул взглядом местность и, подумав немного, крикнул изо всех сил, приложив рупором ладони ко рту:
— Вале-тин Андреевич!
Тяжелая атмосфера, полная испарений, заглушила его зов, и он прозвучал слабо и глухо. Марич кричал еще дважды. Не услышав ответа, направился к горе. Приблизился к подножию, свернул налево, чтобы обойти гору, и только тогда заметил на склоне высокую знакомую фигуру профессора. Ученый поспешно, почти бегом спускался вниз.
Увидев Марича, Горский еще быстрее помчался по покатому склону. Марич удивленно и молча, не двигаясь с места, ждал его под горой. Когда профессор приблизился, Марич заметил, что ученый чем-то до крайности поражен и взбудоражен.
Не успел спросить, что случилось, как Горский воскликнул:
— Виктор Николаевич, дорогой мой, как нам повезло! Какое открытие! И какие мы все же глупцы!
Профессор подбежал и крепко пожал Маричу руку.
— Не удивляйтесь, — продолжал возбужденно Горский, — должно быть, вам показалось, что я сошел с ума, но слушайте же, расскажу вам все по порядку, спокойно и последовательно.
Марич нетерпеливо ждал, но Горский даже не пытался говорить последовательно — никак не получалось. Он сбивался со спокойного тона, повторялся, извинялся перед Маричем и снова рассказывал возбужденно и нескладно:
— Виктор Николаевич, прежде всего, прошу прощения. Вижу, я вижу, вас обидел, да? Но послушайте, представьте себе мое положение. Смотрю и вижу в руке обычную платину, заурядную платину. Такие же кусочки, какие нашел когда-то в тунгусском чуме. Но вы же знаете, мы обошли, облазили и осмотрели почти все кратеры — и хоть бы что.
Вначале я глазам своим не верил. Но потом мне в голову пришла диковинная мысль — что платина эта не космического происхождения и никакого отношения к аэролиту не имеет, а просто-напросто в Великом болоте имеются природные залежи этого металла. Дорогой, простите, но я стеснялся вам сказать. Потому что смешно же, трясина, торфяная трясина — и вдруг залежи платины. Я без вас за эти дни как сумасшедший прочесал, практически ощупал все кратеры.
И лишь сегодня случайно, совершенно случайно забрался на эту гору, и только там я понял все.
— Месторождение платины? — вскрикнул дрожащим голосом Марич.
— Да! Космическая сила аэролита снесла и расколола вершину горы, прятавшей в себе залежи.
Марича охватил животный ужас и одновременно
Профессор понял его и тихо, инстинктивно понижая голос, сказал:
— Сейчас об этом никто не должен…
Последние слова заглушил мощный грохот далекой грозы, которая шла с юга и накрывала блестяще-сизыми тучами окрестные горы. Вдруг поблекло солнце, его окружили первые отряды еще прозрачных облаков.
— Поспешим! — воскликнул Марич и взял за руку Горского.
Черную завесу облаков прорезала ветвистая молния. Минуту спустя раздался мощный удар грома и тяжко, испуганно застонала земля.
Профессор бросился вперед и, перепрыгивая через валежник, на бегу бросал Маричу:
— Теперь только действовать! Действовать, действовать!
Гром на миг заглушил его слова, и до Марича долетели разорванные обрывки:
— Вас надежда… любой ценой… Кежму… оттуда в Тайшет… я с Аскольдом здесь… на двоих нам хватит. А как морозы — вы с подмогой.
Едва добежали до хижины, протиснулись внутрь — черное грозовое небо обрушило на землю могучий водопад.
— Поэтому ясно, что сидеть здесь нерационально, даже опасно. На двоих до осени припасов вполне хватит, и потому вопрос один, кто сможет со мной остаться? Мое предложение — Аскольд. Что скажете?
Горский прищурился, пытаясь разглядеть лица своих товарищей.
Слабое пламя сальной свечи бессильно боролось с темнотой. С минутку все молчали.
Двое рабочих, измученные трудом и проклятой жарой, были рады любой ценой вырваться из гиблого места и поэтому, опустив головы, не произнесли в ответ ни слова. Марич был полностью согласен с Горским и возражений не имел. Ждал, что скажут другие.
Только Самборский шевельнулся, хотел было запротесстовать против такого распределения обязанностей, но тотчас, словно вспомнив что-то, сдержал нетерпеливый жест и отодвинулся назад.
— Итак, вижу — никто не возражает, — обвел всех взглядом Горский. — Тогда нечего терять время, ложитесь, завтра утром в путь.
— Видите ли… Может, лучше мне остаться? — нерешительно предложил Самборский.
— А вот тебе! — вскричал Аскольд. — Ты вместо меня снимать будешь? Я еще почти ничего не успел.
— Нет, об этом и говорить нечего, — устало вмешался Горский. — Вы, товарищ Самборский, в Москве нужнее будете, это несомненно. Ну что же, давайте ложиться…
Все зашевелились, встали, вышли на минуту на улицу.
Бурный ливень давно уже стих, тучи исчезли где-то за вершинами гор, заполнив водой кратеры. Чистый, промытый дождем воздух овевал терпким холодком. Вверху мерцало звездное небо, справа шумела на камнях Хушмо.
Командорский дирижабль, готовый к отлету, тихо вздрагивал у причальной мачты. Только что запустили моторы. У эллингов до сих пор продолжалась непрестанная возня, выводили остальные машины.