Азиатский аэролит. Тунгусские тайны. Том I
Шрифт:
Тропа с каждым километром становилась все более угрожающей. Топи, скрытые багульником и ерником, все ширились, и приходилось осторожно обходить зеленые страшные полосы. Легкий туман фантастически мерцающим призраком колыхался над трясинами.
Лючетан вел перед уверенно и смело, заранее чувствуя опасные места. Вскоре все убедились, что без него в это время экспедиция вряд ли выбралась бы отсюда. Тунгус вел их такими зарослями, что без пальмы [5] продраться
5
Длинный острый меч (Прим. авт.).
Экспедиция шла молча, не обмениваясь ни словом, устремляя мысли в Страну мертвого леса.
Когда лучи солнца разогнали туман, вдали на востоке показался двуглавый хребет, закрывавший собой проход ущелья. На нем, казалось, не было никакой растительности. Но тунгус приложил ладонь к глазам, пристально всмотрелся и глухо сказал, помотав головой:
— Там не надо ходить… Тайга.
Горский взял бинокль. Тунгус не соврал. На хребте была тайга, но она лежала, поваленная страшной космической силой. Профессор повернулся к тунгусу.
— Куда же?
Лючетан махнул рукой в сторону и без слов свернул в густую заросшую седловину, яростно размахивая пальмой. Казалось, зарослям не будет конца. Кони окончательно выбились из сил.
Но неожиданно впереди заблестели светлые полосы, чуть дальше они расширились и затем широко, как занавес, разошлись в стороны.
Все ошеломленно остановились, рассматривая странный пейзаж.
Так вот она, легендарная, сотканная из сказок и причудливых легенд Страна мертвого леса, резиденция страшного «бога огня Огды»!
На десяток километров, насколько хватал глаз, до самых неровных коричневых хребтов, сжимавших с двух сторон равнину, безжизненно лежала выкорчеванная неслыханным ураганом тайга. Сожженные, почерневшие деревья образовали плотный помост. Сплетясь черными ветвями, они по какой-то неведомой закономерности указывали верхушками в одну сторону. Над гигантским пожарищем висел ужасный покой. В небе не было видно было ни единой птицы. Ни одно движение не нарушало страшную тишину. Слышно было, как бьется сердце и гудит в висках.
И внезапно молчание нарушил тунгус. Он тихо, с ужасом прошептал:
— Ой, чудо, чудо, как валил! Кончал… Всю тайгу — кончал…
Для него наступил решительный, переломный момент: идти вперед по мертвым деревьям, лежащим на земле, словно трупы, дальше в страну могучего Огды — или повернуть назад и с молитвой бежать прочь от страшного места? Он размышлял с минуту, не более. Увидел — смело шагнул вперед высокий белый человек,
Победило любопытство, что бывает порой сильнее и отважней храбрости. Тунгус опасливо, не чувствуя под собой ног, двинулся вслед за экспедицией. Сердце его бешено колотилось в груди: он нарушил священное табу.
Страна мертвого леса молчаливо, мертвым спокойствием встретила отважных и неутомимых пришельцев.
Десятые сутки разведывательный отряд Всесибирско-го платинового треста во главе с инженером Люром пробирался по непроходимым дебрям Якутии.
Вел отряд высоченный и очень худой мужчина-скелет по фамилии Трудлер, вел сквозь такую чаще, что временами члены отряда, закаленные в суровой борьбе, с детства знакомые с жизнью в тайге, думали, что им вот-вот настанет конец.
Трудлер вел их в Туруханский край — ни разу не взглянув по пути на компас.
Отряд составил Люр, набрав одних отчаянных храбрецов и головорезов; в тресте никто ему не перечил — в разведывательную экспедицию никто другой не пошел бы. Потому-то в приказе об отправке отряда (на поиски новых месторождений золота и платины) не были даже указаны фамилии рабочих. Больше того, никто не знал, кто такой сам Трудлер.
В тайге это было излишним: никто таким вопросом не задавался. Аборигены тайги привыкли к тому, что у каждого есть свои личные, быть может, страшные и кровавые тайны.
Трудлер ни с кем, кроме Люра, не разговаривал, точнее, за исключением Люра никого не удостаивал ответом. Он целыми днями шел вперед, широко и вместе с тем очень осторожно ступая на землю, будто ощупывая подозрительную почву, и словно подсознательно чувствовал страшные места. Все осторожно продвигались вслед за ним, стараясь ступать именно там, где ступал проводник.
Время от времени Трудлер останавливался, возвращался к рабочим и приказывал рубить ветви. Он ни разу не ошибся. В таких случаях впереди всегда подрагивала зеленая предательская трясина.
Продвигались довольно медленно, делая в сутки километров двадцать, не более. Но и эти переходы отнимали последние силы и у людей, и у лошадей, хотя лошади были нагружены только инструментом и едой.
Отряд шел молча, почти без слов выполняя приказы, никто даже не имел охоты поинтересоваться, далеко ли идти, скоро ли конец пути. Никого не пугала дорога, все они с детства привыкли к однообразному вою тайги, к ее зарослям, в которых, если поднять голову, можно увидеть только клочки голубого неба.
На одиннадцатые сутки, пройдя утром километров пять, Трудлер свернул налево, вывел отряд на берег безымянной таежной речушки и, оставив отряд, в одиночку пошел вперед.
Все, радуясь неожиданному отдыху, дружно разделись на берегу, подставляя тела весеннему солнцу, по которому так стосковались, видя последние десять суток лишь слабые солнечные зайчики.
Отдыхали недолго. Через час вдали замаячила высокая, напоминавшая аиста, фигура Трудлера.
Люр поднялся навстречу с встревоженным видом; подойдя к Трудлеру, спросил: