Азиаты
Шрифт:
— Ладно оправдываться, всё равно не поверю. Скажи лучше, как их на ноги поставить и видим скаковой придать, чтобы перед царскими министрами не стыдно было.
— Дай бараньего сала, дай муки — потом не узнаешь этих кляч! — вновь заявил Арслан. — Лепёшек напеку, каждый день понемногу кормить буду. Так все туркмены своих коней к дальней дороге готовят…
— Ладно, выпишу тебе сала и муки, а ты, поручик, прими лошадей да накорми их перво-наперво овсом…
Арслан, видя, как подобрел губернатор, поклонился ему:
— Спасибо, ваше превосходительство. Теперь я могу с чистым сердцем домой,
— Говоришь по-русски уж больно чисто, где так насобачился? — выходя из конюшни, спросил Татищев.
— С малолетства научился. Казаки вокруг нашего аула всё время вились. На Тереке долго жил, курьерскую службу нёс…
Татищев подумал: «А ведь этот джигит может мне много нового о Хорезме рассказать, для истории!» Спросил заинтересованно:
— Самого Надир-шаха видел?
— А как же, ваше превосходительство! Вот так, как с тобой, разговаривал с ним…
— Знаешь персидский язык или через переводчика?
— Калмык Даржи Назаров рядом был, он помогал…
— Даржи Назаров, говоришь? Знаю такого. В Оренбурге раньше я командовал — Даржи Назаров у меня толмачом служил, с геодезистами по степи скитался.
— Геодезистов оренбургских я тоже знаю! — оживился Арслан. — Один поручик Гладышев, второй — Муравин, третий — Назимов…
— Ну, брат, да у тебя целый ворох нужных для меня сведений! — совсем повеселел Татищев. Ты о отъездом не спеши — поживёшь у меня немного. Запишу я с твоих слов кое-что о Хорезме. А заодно и лошадок своих на ноги поставишь…
Так, разговаривая по душам, привёл Татищев молодого туркмена в губернаторский дом, обставленный мебелью и полками с книгами. Татищев не успел расставить ещё привезённую с собой часть домашней библиотеки, и книги лежали стопками, связанные бечевой, вдоль стены в гостиной комнате. Сбросив с себя кафтан и треуголку, губернатор велел денщику помочь раздеться гостю и подать на стол чай с вареньем. Арслан, подчиняясь грозному хозяину, украдкой разглядывал его библиотеку и ужасался, сколько же много книг у губернатора. У себя в Арзгире он видел только одну книгу, Коран, но и она хранилась в сундуке у муллы Тахира. Здесь же сотни толстых книг, таких, как Коран, и все лежат на полках и валяются на полу. Татищев заметил, сколь смущён джигит обилием книг, спросил мягко:
— Говорить по-русски научился — это хорошо, а читать, наверное, не умеешь?
— Не умею, ваше превосходительство. Нет у нас учёного муллы в Арзгире, только один толкователь Корана — мулла Тахир. Но о чём же твои книги?
— Обо всём, джигит, что накопило человечество за тысячи лет своего существования. Тут древняя Греция и древний Рим, Византия, Турция, Арабский Восток…
Арслан даже названия стран, о которых упомянул Татищев, никогда раньше не слышал, и никак не мог представить, каким образом древние люди могли столько написать разных книг. Губернатор, наливая в чашки чай, с интересом поглядывал на растерявшегося джигита и словно читал его мысли:
— Небось, понять не можешь, кем писаны сии книги и о чём в них писано? Жаль, джигит, что без грамоты ты, мог бы сам их почитать. Но скажу тебе, не таясь, поскольку ты для меня безвреден, пригласил я тебя сюда, чтоб вытянуть из твоей головы сведения на две книжных страницы. Знаю я, что за Аралом есть ханства Хивинское, Бухарское, а какие династии там?
— Ваше превосходительство, разве знаю я? — ещё больше оробел Арслан. — Были кунграды, мангыты — теперь и тех, и других разогнал Надир-шах.
— Ну, вот видишь, а говоришь, не знаю. А откель пришли кунграды и мангыты в Среднюю Азию? Не есть ли они осколки Золотой Орды? Не приходилось ли тебе слышать от хорезмских людей о Чингис-хане, Тимуре, Тохтамыше?
— Да, ваше величество, об этих людях мы часто слышим, это наши предки. Когда я был у хана Ушака в Куня-Ургенче, он говорил о тохтамышских татарах; Надир-шах пригнал их в великий город Мерв и заставил жить на реке Мургап.
— Мангыты какие земли занимают, в каком месте живут?
— Мангыты в Бухарском ханстве, кунграды возле Арала…
Впиваясь серыми глазами в своего гостя, Татищев, словно щипцами, вырывал из него слово за словом. Арслан и сам не мог понять, откуда он знает о том, о сём. Вот уже о быте пошёл разговор, о нравах, обычаях, о переселении турок-огузов на Аральские и Каспийские равнины. Татищев одну за другой снимал с полок толстые книги, рассказывал гостю о Геродоте и Таците, которые первыми открыли для всех людей племена, живущие у Арала…
Татищев вставал, ходил по комнате, вновь садился, взмахивал руками: душа его горела, охваченная жарким интересом о далёком прошлом.
— Авеста — вот начало всех начал! — кричал он у самого лица Арслана, словно джигит не верил ему и сомневался во всём. — В Авесте сказано, какими были страны у Арала и Каспия. А жили первоначально там арийцы. Страна их, окружённая высокими горами, процветала оттого, что в горах брали начало семь рек, сливаясь в одно русло, подобно ветвям дерева, сходившимся в один общий ствол. А несла река свои могучие воды в море Каспийское. Эту страну мы и ныне зовём Семиречьем, а в те далёкие времена, четыре тысячи лет назад, она называлась Арианой… О древняя цветущая страна, какое несчастье постигло её! Главная река Сарасвати внезапно ушла и на её месте образовалось глубокое и огромное озеро Иссык-Куль, не давшее никакого истока. Пересохла Сарасвати. Главные её притоки — Сира, нынешняя Сырдарья, и Ямуна-Дарья, нынешняя Амударья, — потекли по пустому руслу Сарасвати, но сила их была не столь велика, как у исчезнувшей реки, и они разлились в болота, не дойдя, до Каспия. В других местах от недостатка воды началась засуха. Цветущая страна Ариана, как записано в Авесте, превратилась в пустыню. Жители покинули её и переселились в Бактриану, Согдиану, Иран, Малую Азию, Индию и даже в Европу…
— Хай-бой! — удивился Арслан. — Ваше превосходительство, а туркмены куда ушли?
— Туркмен в ту пору вообще не было! — решительно произнёс Татищев. — Гораздо позднее пришли к Аралу турки-огузы, присоединились к кочевым племенам, имя которым саки, и постепенно образовался новый народ — туркмены. В России называют вас трухменцами или туркменцами, но правильно туркмены.
— Дорогой господин губернатор, — вовсе осмелел Арслан, — скажи мне, почему донские атаманы носят наши папахи и называют их «трухменками»? И другие обычаи они переняли у туркмен.