Азия в огне(Фантастический роман)
Шрифт:
— Возможно-ли привести наши аэронефы в надлежащий вид в несколько дней и будут-ли они в состоянии вступить в воздушную битву?
— Я полагаю— да! — сказал директор: —я всё время предполагал, что они могут понадобиться, с тех самых пор, как пошли толки о желтом вторжении, и мои служащие держат их в порядке непрерывно, так, как будто их могут в каждый данный момент потребовать в дело. Разве вот только экипаж, числящийся при них, не блещет практическим опытом, особенно в обращении с аппаратами более старой конструкции. Мы не делали общей мобилизации уже много лет. Но теоретические упражнения и маневры на месте никогда не прекращались.
— У нас шесть машин типа «Летуньи», неправда ли?
— Да, и еще четыре — последнего образца, усовершенствованного в прошлом году, которые были испробованы как-то ночью всего только один раз и которые удовлетворяли самым строгим требованиям.
— Да, это мне известно, — сказал адмирал: — но одного опыта — недостаточно. Вот, капитан Меранд осмотрит и испробует все. Я попрошу вас, дорогой полковник, оказать ему самое большое содействие. Речь идет о том, чтобы поразить нашествие неожиданным и решительным ударом. Мы не должны щадить ни времени, ни денег, если хотим рассчитывать на успех.
— Мы знаем уже друг друга, капитан Меранд и я. Вся моя опытность к его услугам.
Они пришли в склад аэронефов. Это была огромная крытая платформа в триста метров длины и пятьдесят ширины. Огромное здание казалось одним сплошным куском железа, местами прорезанным узкими окнами. Но, как перегородки, так и крыша состояли из подвижных рам листового железа раздвигающихся и закрывающихся системой механических затворов, управляемых электричеством. Движение воздуха страшной силы непрерывно циркулировало между этими железными листами, столь тонкими с виду, и делало их взлом невозможным. Малейшее прикосновение к ним обратило бы в прах смельчака, который рискнул бы попытаться проникнуть в тайну аэронефов. Это движение воздуха действовало, обыкновенно, по ночам и всему персоналу учреждения было строжайше воспрещено приближаться к аэронефам с момента общего прекращения работ до следующего утра. Днем же, когда происходили работы, около них дежурила стража.
В тот момент, когда министр подошел к складу, подвижные рамы стен раздвинулись и пред ним предстали аэронефы, по четыре в ряд.
Эти гигантские машины по первому взгляду производили самое странное впечатление — ведь они-то и перевернули вверх дном все доселе существовавшее военное искусство, сделав возможной новую войну, войну воздушную.
После долгих изысканий и интересных, но не плодотворных, опытов в сфере управления воздушными шарами — был окончательно установлен принцип: «тяжелее воздуха». Могущество электрических двигателей, изобретение легкого и неистощимого аккумулятора, поставляющего огромное количество энергии, допустили, наконец, разрешение проблемы воздухоплавания, которая столько времени занимала человеческие умы. И, как это всегда бывает при приложении сил природы к машине, составляющей эру в истории технического прогресса, дело свелось к совершенно простому принципу, так сказать к детской забаве — и создался аэронеф, практически вполне отвечающий своему назначению и почти совершенно безопасный.
Аэронефы эти являлись, в сущности, воздушными змеями. Идея воздушного змея была особенно тщательно проэксплуатирована в Америке в эпоху наибольшего интереса к вопросам воздухоплавания, в начале двадцатого века, но она натолкнулась на препятствие, которое вначале казалось непреодолимым.
Известно, что воздушный змей держится в воздухе, благодаря воздействию ветра на нижнюю сторону его поверхности, который толкает его и поднимает тем же способом, как он двигает парус. Хвост служит ему балластом. Дитя держит его за веревочку и тащит за собой, но только всегда против ветра. Когда же ветер прекращается, или переменяет направление — воздушный змей, покрутившись в воздухе, падает на землю. Чтобы преобразовать этот воздушный змей в машину, способную выдерживать огромную тяжесть, нужно было, кроме увеличения поверхности, доставлять ей необходимый ветер, который мог бы поддерживать ее в воздухе и затем изобрести двигатель, который мог бы направлять воздушный змей в нужную сторону.
Обе эти задачи были решены при помощи электричества.
В складе Талэ можно было проследить по различным типам аэронефов — эволюцию плана и выполнения машин, начиная с первого аэронефа 1910 года, тяжелого, неуклюжего, развивающего максимальную скорость подъема в пять метров в секунду и горизонтальную — в двадцать пять, достаточную, однако, чтобы свободно двигаться во время бури, до типа «Летуньи», изобретённой три года тому назад, которая достигала скорости 50 метров в секунду — в вышину и горизонтально.
Тут была вся быстролетная воздушная эскадра, в которую входило несколько более тяжеловесных единиц, но оборудованных с чрезвычайной целесообразностью. Подойдя поближе к аэронефам — министр, Меранд и остальные не могли не испытать чувства почтения перед этим результатом трудов многих поколений отважных и ученых исследователей. Они задумчиво ходили между этими орудиями разрушения, взволнованные тем, что хранилище, в котором мирно покоились они, должно распахнуть свои выходы настежь и выпустить их на новое необычное поле битвы, причем победа их решит участь старой Европы, мать всяческих открытий и всяческого прогресса. Директор Шале остановился перед одним из аэронефов.
— Вот «Летунья».
— Я узнаю ее! — воскликнул Меранд.
— Но, как я уже вам говорил, — мы обладаем уже типом более усовершенствованным, т. е. мы имеем несколько новых аэронефов последнего образца. Вот они.
Возле каждого аэронефа находился его экипаж во главе с начальником — капитаном или лейтенантом от аэростерии.
Полковник вызвал одного из начальников батальона и отрекомендовал его.
— Вот командующий группой новых аэронефов, капитан Барский, которому мы обязаны последними усовершенствованиями. Будьте любезны показать военному министру одну из этих машин.
Аэронеф покоился на металлической подставке. На башенку можно было подняться по нескольким подвижным ступенькам. Меранд осмотрел его, как знаток и выслушал объяснения командующего, которые относились, главным образом, к деталям электродвигателя и винта. «Воздушный змей» аэронефа поднимался на десятиметровой высоте. Под выгнутым остовом из алюминия блестели пружины из оксидиума, нового металла несравненной легкости и прочности, гибкого и неломкого в одно и то же время. Хвост, который имел форму плавника, поворачивающегося на оси, представлял из себя и руль, и балласт вместе, лежал на земле, а голова вытягивалась вкось и поднималась вверх, на подобие клюва птицы.
Стальные канаты, прикрепленные к бокам «воздушного змея», поддерживали электродвигатель и блиндированную башенку и из-за этих блестящих нитей виднелось огромное колесо из тонких, переплетающихся между собою спиц, которое производило движение воздуха, необходимое для подъема аэронефа и его парения на высоте.
Командующий батальоном подробно объяснял усовершенствования механизма.
— Электромотор двигает колесо и, в свою очередь, получает от него часть развиваемой им энергии. Лопасти колеса, с силой ударяя по воздуху производят воздушные волны, интенсивность которых регулируется посредством градаций скорости вращения. Поднимая, или просто удерживая в воздухе «воздушный змей», эти лопасти, посредством простого механизма, приводятся в соприкосновение с динамо-машиной и, таким образом, возвращают ей обратно почти всю, заимствованную у неё, энергию. Это возвращение энергии, почти равняющееся трате, делает огромную экономию на топливе. Мотор приводит в действие также передний и задний винты, которые позволяют двигаться горизонтально. Прибавочные боковые винты предназначены для восхождения и спуска, при чем, если сломано или повреждено колесо, они уменьшают стремительность падения. Затем, как вам конечно известно, «воздушный змей» всегда может послужить парашютом. Нужно, чтобы все было окончательно испорчено и разбито и тогда разве только аэронеф может упасть камнем вниз.