Азовский гамбит
Шрифт:
– Тогда говорите, кто вам люб?
– Да чего там решать, Исай? – устало отозвался Митька-Лунь, – ты и бери пернач!
– А чего это он? – подал голос кто-то из молодых, – пусть Татаринов атаманит!
– Какой вам к бесу Татаринов, когда у него на губах молоко не обсохло!
– А давайте нашего полковника выберем? – дурашливо выкрикнул Ванька Кистень. – Он у нас парень бравый, дело воинское знает, да у царя в чести. Глядишь, Иван Федорович услышит, кого выбрали, так на подмогу ему и поспешит!
– Вот только бояр на нашу
– А что? – не сдавался бывший разбойник. – Васька Попелов тоже вояка справный!
– Не дури, – с угрозой в голосе заявил Мартемьянов. – Круг – дело казачье, но него чужих не пускают и выбирают только из своих!
– Ишь ты, как с турками драться так, пожалуйста, а как атамана выбирать, так отойди-подвинься!
– Уймись, Ванька, нечего смуту наводить! – подал голос Панин, после чего обернулся к казакам, – а вы решайте быстрее, пока нас османы в оборот не взяли!
– Браты, царский полковник дело говорит! – решительно заявил Лунь, – Не годится нам перед лицом басурман свары затевать, да грызться меж собою, как собаки за кость! Коли будет на то воля божья, после осады соберем большой круг всего Тихого Дона и выберем себе войскового атамана, а теперь не время. Мой голос за Исая, а вы как знаете, только решайте здесь и сейчас!
– Любо! – стали раздаваться со всех сторон выкрики.
– Есть, кому сие поперек?
Ответом ему было молчание, и даже недолюбливавший Мартемьянова Мишка не стал перечить, а просто кивнул.
– На том и порешим. Бери пернач атаман, да командуй нами!
После захвата Топракова городка положение осажденных резко ухудшилось. Большинство казачьих пушек стояло именно на его стенах и валах, и теперь вся эта артиллерия досталась туркам. Количество припасов и особенно продовольствия тоже сократилось, хотя и едоков также стало меньше. И все же османам не удалось развить свой успех. Как не наседали они на немногих уцелевших казаков и охотников, те стояли насмерть. Дошло даже до того, что янычары отказались идти на очередной приступ, и у стен старой крепости наступило затишье.
– Трусливые шакалы! – ругался в своем роскошном шатре Ибрагим-паша, когда чорбаджи донесли до него волю своих солдат. – Вы недостойны носить высокое звание газиев – воинов джихада!
Его можно было понять. Юный султан Осман начал наступление на поляков и, нуждаясь в подкреплениях, слал все более грозные фирманы незадачливому полководцу. С проклятым Азаком нужно было что-то решать, иначе не сносить Ибрагиму головы! Во всяком случае, с гонцами, посланными с просьбой о подмоге, именно так и случилось.
– Пошли в бой татар или черкесов, – посоветовал ему Селим-ага, – а то, как грабить они первые, а вот идти на стены их не заставишь. Неудивительно, что янычарам это не по нраву!
– Хорошо, – кивнул паша. – Пусть разделяться на отряды и атакуют непрерывно. Пока одни бьются, другие отдыхают и так пока проклятые гяуры не
Нахат, как и все кто мог держать оружие, давно покинула лазарет, тем более что его разбило турецкими ядрами. Стараясь держаться рядом с Попелом, она заряжала ему ружье и пистолеты, перевязывала, если понадобится, раны, готовила нехитрую снедь из немногих оставшихся продуктов. Все давно поняли, что она вовсе не мальчик, но теперь ее это совсем не беспокоило. Даже клад, все еще остававшийся где-то во дворце паши, казалось, более не занимал мыслей девушки. Только она забота не давала покоя ее хорошенькой головке, кто отомстит, если их с Вацлавом убьют?
– Может вступить с османами в переговоры, чтобы они выпустили из крепости женщин? – спросил как-то в перерыве между штурмами у Татаринова Попел, беспокоившийся о Нахат куда больше, нежели она сама.
– Вступить-то, конечно, можно, только проку от этого не будет, – скривил почерневшие от пороховой гари губы Мишка. – Знаю я их, похватают баб, да ими же и прикрываться будут, как на приступ пойдут!
– Какое варварство! – возмутился чех.
– Война, – равнодушно отозвался есаул, судя по всему, не видевший в подобном деянии ничего предосудительного.
– Мы все умрем! – мрачно вздохнула Нахат.
– Ты, поди, еще и не целованная? – поинтересовался с усмешкой Мишка.
– Только попробуй, шакал! – окрысилась на него девушка, ловко выхватив кинжал.
– Тю! – прыснул от смеха Татаринов. – Васька мышей не ловит, а ты на меня кидаешься!
– Не говори глупостей, – недовольно отозвался Попел. – Она мне как сестра!
– Ага, то-то ты на нее смотришь, как голодный на пряник!
– Полно тебе дразнить их, – положил приятелю руку на плечо Панин.
– А когда еще? – искренне удивился тот. – Того и гляди убьют, тогда и на свадьбе не погуляю!
– Сейчас погуляешь, вон сваты идут, – мрачно пробурчал Федька, глядя на Дон.
На реке и впрямь происходило что-то странное. Поначалу турки не решались нападать с этой стороны, справедливо опасаясь больших пушек, установленных на земляных валах и башнях. Однако со временем эти орудия перевели на другие участки обороны и османские каторги стали подходить к стенам Азова, чтобы обстрелять их. А когда пал Топрак-кале попытались даже высадить десант. Судя по всему, сегодня они собирались повторить его, но…
Навстречу им вниз по Дону шла целая флотилия из галер и стругов, в центре которой возвышался большой корабль с высоко поднятыми надстройками на носу и корме. Палубы его были забиты людьми в разноцветных одеждах, но кто они издалека разобрать не получалось.
– А ведь это не турки, – заметил напрягшийся как сжатая пружина Татаринов.
– Черт меня подери, если это не штандарт Мекленбурга! – воскликнул никак не ожидавший увидеть желто-сине красное полотнище Попел.
– И впрямь, – подтвердил Панин и протер глаза, будто не верил им.