Азраил
Шрифт:
Течение времени замедлилось — стало видно, как распускаются цветки взрывов вдоль передовой, а лазерные разряды и пули пролетают рядом с сержантом Азраилом и его воинами. Потом мир застыл.
— Что это такое? — требовательно спросил великий магистр, шагая сквозь огонь, фонтаны снега и висящие в воздухе частицы копоти и грязи.
«Мгновение», — прошептал чей-то голос.
Оглядевшись, Темный Ангел никого не увидел.
«Мгновение слабости», — донеслось следом.
Примерно определив источник звука, воин направился к нему и обнаружил своего призрачного двойника. Силуэт
— Не слабости, — возразил великий магистр, вспомнив момент, о котором шла речь, — раздумий.
«Направление для штурма было расчищено. Ты не наступал. Это нерешительность».
— Это неопытность. Я потратил лишнюю пару секунд, чтобы оценить успешность бомбардировки.
«Посмотри на ракету».
Азраил заметил ее сразу после того, как замерло время. Судя по инверсионному следу, реактивный снаряд выпустил подбитый шагоход слева.
— Она убьет брата Каспера, — признал великий магистр. — Если бы мы выдвинулись раньше, то заметили бы вражескую машину и обстреляли ее из лазпушки. Тут для меня ничего нового: за прошедшие века я десяток раз осмысливал эту ситуацию. Прошлого не изменить, а будущее не предопределено. Возможно, если бы Каспер выжил и мы не задержались, вызывая апотекария для извлечения геносемени, минутой позже сгинул бы кто-нибудь другой.
Сражение загромыхало вновь, и через две секунды противотанковая ракета попала Темному Ангелу в бок. Пробив доспех, боеголовка вошла под реберный свод и детонировала. Взрыв практически вывернул грудную клетку Каспера наружу; на боевых братьев посыпались ошметки плоти и осколки костей.
Воин помнил эту сцену, поэтому уже развернулся к своему двойнику. Сержант Азраил выбирался из глубокой воронки, сосредоточенно смотря на противника впереди.
Космодесантника объяло пламя разрыва. Когда оно рассеялось, декорации обновились: мир Солу сменился темным небом, которое пересекала сверкающая пурпурная комета. В чистой вышине стремительно росли падающие звезды — вихри плазмы вокруг десантных капсул.
Одна из них, запустив тормозные двигатели, приземлилась точно на Азраила. Зная, что это лишь галлюцинация, он подавил инстинктивное желание отскочить. Посадочный модуль с грохотом врезался в землю, но воин остался невредим; вокруг продолжали разворачиваться сцены из его воспоминаний.
Внутри капсулы разомкнулись фиксаторы, удерживавшие двойника Азраила в десантной нише, и тот выскочил наружу с болтером в руках. Происходило это до Солу, до Труана, до Ультиматума Каргенезис и множества других баталий.
— Афиния-пять, самое первое мое сражение как полноценного боевого брата. Той ночью я достойно показал себя.
«Гордыня».
Великий магистр снова последовал за собственным голосом, топая по обугленной земле в паре шагов от новопосвященного брата Азраила. Тот стрелял уверенно, со снайперской меткостью, короткими очередями повергая орков, хлынувших зеленой волной из лагеря чужаков к зоне высадки. Воин вспомнил, как увидел посреди яростной битвы знамя магистра Тидрота.
И картина минувшего вновь застыла.
— В
«Честолюбие», — прошептал ветерок.
— Стремление ввысь. Разница очевидна.
«Ты вознесся на высочайший пост в ордене. Дальше стремиться не к чему».
— Нет, для меня начинается новое сражение, — возразил космодесантник. Он обвел мечом разъяренных чужаков, что вырывались из убогих лачуг и палаток, затем бойцов в зеленой броне, покидающих десантные капсулы. — Такое же, как это. Чин повелителя ордена станет для меня не главным трофеем, а поводом переосмыслить былые достижения. Все эти события прошлого — лишь этапы пути к вершине. Они никак не повлияют на мои будущие поступки. Меня ждет война, которую я должен выиграть.
Битва шла именно так, как помнил великий магистр. Его двойник, следуя приказу, держался у плеча сержанта Раксиила и неустанно палил по надвигающейся ксенопогани. Ведя сосредоточенный огонь, отделение не подпускало орков ближе пятидесяти метров. Наступая в плотном строю с другими отрядами, товарищи Азраила добрались до беспорядочно разбросанных хибар на окраине поселения.
Раксиил направил половину отделения для зачистки ближайшей хозяйственной постройки. Великий магистр живо вспомнил, что внутри никого не оказалось, но все же последовал за собой прежним, запрыгнувшим в окно.
Приземлился он не на грязный пол хижины, а снова в снег, но теперь утонул в нем почти до коленей.
Ветер с воем проносился по бесплодной долине, не встречая на пути ни единого деревца или кустика. На скалистом гребне впереди хлопали неровные знамена с кривыми древками. Там ждали несколько дюжин воинов в мехах, снаряженных молотами, топорами и щитами. Медленно, равномерно забил барабан, и они двинулись через заносы на дно расселины.
Сзади донесся такой же ритмичный стук. Обернувшись, Азраил увидел, что по противоположному склону спускается еще одна ватага дикарей под кожаными флагами, размалеванными кровью.
— Меня здесь не было. Такого я не помню, — сказал великий магистр, наблюдая за тем, как сближаются две боевые банды.
Варвары не столько пробирались по снегу, сколько катились по нему.
«Тебя убедили забыть», — поведал ему ветер.
Азраил пристально вглядывался в шеренги с обеих сторон, пытаясь найти знакомые черты, но безуспешно. Он размашисто зашагал вперед, раздвигая белые завалы, отыскивая хоть что-нибудь, сохранившееся в памяти: лицо врага, знакомые очертания щита или оружия. Нет, ничего.
За отрядами появились еще две группы дикарей, меньшие по численности. Состояли они из поджарых юнцов с безжалостными взглядами, подростков двенадцати-тринадцати терранских лет.
Теперь Азраил нашел себя. Этот двойник явился не из сознательной памяти, а из размытых, неопределенных реминисценций. Он сжимал оглоблю длиной почти в собственный рост, утыканную осколками костей. Руки и грудь паренька прикрывала толстая кожаная броня, однако ноги были незащищенными.
«Так удобнее преодолевать сугробы», — неожиданно для себя вспомнил великий магистр.