Б-11
Шрифт:
– Чисто, – ответил Мишка. – Природный фон. И газов никаких, что странно. Хотя, может, то, что там, внизу, тяжелее воздуха, и наверх просто не поднимается.
– Максу доложился? – спросил Игорь.
– Связи нет, – ответил Мишка. – Это, кстати, по твоей части.
– Странно, – заметил Игорь. – И с Олегом связи нет. В эфире ничего, кроме помех. Ладно, допустим, разверстые над нами хляби экранируют нас от спутников, но до него я на короткой привязке должен был бы добивать.
– Миш, я так замерзла, – из пурги появилась Ира, закутанная
– Полезай в контейнер, – посоветовал Мишка. – И девочкам скажи.
– Они уже там, – ответила Ира, – и все наши вещи. Но там тоже холодно! Только и того, что ветра нет! Зато снаружи он есть. И контейнер шатает!
– Ничего, придумаем что-нибудь, – сказал Мишка, и тут раздался странный звук, глухой и неприятный. Хрусть-хрусть, как будто…
«Как будто скелеты идут», – подумал Мишка. Почему у него возникла такая ассоциация, он сказать не мог, но звук был каким-то потусторонним.
– Иди в контейнер, говорю, – велел Мишка Ире. Потом, когда она упорхнула, тихо спросил Игоря: – ты это слышал?
– Угу, – кивнул Игорь, вытащив откуда-то выданный ему автомат. Мишка прикинул, где его собственный ствол, и понял, что оставил его в контейнере (как, впрочем, сделало большинство участников экспедиции). К счастью, пистолет был при нем, и Мишка достал его, на ходу вспоминая, надо ли его снимать с предохранителя, и, если да, то как это делается. Последний раз Мишка стрелял еще на военной кафедре, и с тех пор его куцые навыки успели заметно ослабнуть.
– Эй, вы там чего удумали? – донеслось из темноты, а потом Мишку с Игорем осветил луч фонаря. – Смотрите еще, по нам постреляйте.
– Вот черт, напугали, – облегченно вздохнул Игорь. – Что у вас со связью?
– Это я у тебя хотел спросить, – сказал Макс, выходя из подкаменной мглы. – В какой-то момент рация перестала выдавать что-либо, кроме белого шума. Мы только и успели принять рапорт Павла Петровича по газам и радиации… так, а остальные где?
– Полагаю, в контейнер забились, – ответил Мишка. – Я им велел. Сам видишь, что тут творится.
– Да уж, – кивнул Макс. – Разумно… к счастью, мы нашли внизу убежище получше этой железяки. Сейчас соберемся и туда. Игорь, как Олег, долетел?
– Не знаю, – ответил Игорь, включая громкую связь, – пытаюсь восстановить связь. Он пропал из эфира, примерно тогда же, когда…
– …штормовое предупреждение, – ожил динамик радио. – Судам, за исключением ледокола «Арктика» следовать в порты-убежища или безопасные бухты. Воздушным судам осущ-пх-ых…
– Твою мать, – из тени вышел Македонский, за ним виднелись фигуры Феликса и Макарыча, несмотря на пронизывающий ветер, попыхивающего папироской. – Судя по всему, у них там серьезно.
– Как будто у нас шуточки, – буркнул Игорь. – Так, тихо, у меня Олег на связи.
– Переключи на динамик, – велел Макс. Игорь что-то подшаманил, и динамик ожил вновь.
– …шишь меня? –
– Олег! – заорал в динамик Игорь. – Ты меня слышишь?!
– Ага, – пробился голос Олега сквозь помехи. – Так, братва, внизу что-то ровное. Попробую посадить птичку…
Помехи опять забили эфир, на сей раз они были дольше.
– …мать, это озеро! – орал Олег. – Здоровое какое, похоже меня на Умбу затянуло, если не дальше. Но где Кировск, я же должен его видеть…
Шестеро мужчин застыли вокруг мощного передатчика, над которым колдовал Игорь. Помехи стали еще мощнее, найти тихий голос Олега становилось все труднее…
– …не могу уже, ветер сильный. До воды метра три, если… – помехи, – …тяга падает, основной винт идет с перебоями, рулевой вот-вот здо… – помехи, – …каркал. Все, пи….
И голос пилота смолк. Как ни пытался Игорь отыскать его среди помех, ничего не вышло. Лишь только странный звук, похожий на тот, что в фильме «Собака Баскервилей» следовал за воем этой самой собаки, донесся из динамиков – и сменился равномерным шипением статических помех.
– Кажись, пропал наш Олег, – тихо сказал Макарыч.
– Типун тебе на язык, – ответил Макс. – Как это «пропал», он же наш…
– Вот так – перебил его Македонский. – Такое бывает. И не надо расклеиваться. Надо думать, что дальше делать.
Голос Александра Филипповича звучал как-то по-особому. Все машинально посмотрели на него.
– О том, что случилось, никому ни слова, – продолжил Македонский. – За нами прилетят, как уляжется непогода. Может, не сразу. Не страшно – у нас будет, чем заняться. А внизу есть место, совершенно изолированное от этого бардака. Так что сейчас мы отправляемся за остальными, а потом все идем к шахте. И ты, Игорь, тоже – делать нам здесь пока больше нечего.
– Я рацию пока с собой заберу, – сказал Игорь. – Как устаканится все – поднимусь наверх, и подключусь заново. Все равно, сами видите, устойчивого соединения нет, чего оборудование портить…
Городскому жителю голос ветра почти не знаком. Лишь в самые непогожие дни он, порой, доносится до слуха горожанина, но, спрятавшись в уютной квартире, не очень уютном офисе или общественном транспорте, он редко прислушивается к нему даже в разгар ненастья. Но в глуши, вдали от обитаемых мест, голос ветра становится очень выразительным, так, что невольно вспоминаются полузабытые легенды о нечисти, о несущихся в порывах бури хохочущих ведьмах и о стоне-плаче баньши, предвещающем беду.