«Б» – значит безнаказанность
Шрифт:
– Что ж, посмотрим. Не смею вас больше задерживать, но мне хотелось бы как-нибудь осмотреть ее квартиру. – Я встала. Тилли, точно по команде, вскочила с тахты. Я пожала ей руку и поблагодарила за помощь. – Присматривайте за ее корреспонденцией, – сказала я на прощание. – Попробую подойти к этому делу с другой стороны. Через пару дней дам вам знать, что мне удалось выяснить. Надеюсь, повода для беспокойства нет.
– Я тоже надеюсь, – сказала Тилли. – Элейн – славная женщина.
Я протянула Тилли свою визитную карточку, и мы расстались.
2
Возвращаясь к себе в контору, я заехала в местную публичную библиотеку. Взяв в справочном отделе путеводитель по Бока-Рейтону, я действительно обнаружила в списке адресов тот, по которому находился кондоминиум Элейн Болдт. Приведенный в справочнике телефонный номер, как и следовало ожидать, совпал с тем, который мне дала Беверли Дэнзигер. Я отметила адреса владельцев соседних кондоминиумов и выписала номера телефонов. Похоже, это был район комплексной застройки с устоявшейся "общиной" жильцов. При нем действовали коммерческая служба, теннисные корты, оздоровительный и спортивный центры. На всякий случай, чтобы больше не возвращаться, я выписала все.
Прибыв в контору, я завела карточку на Элейн Болдт, отметив время, уже затраченное мной на ее розыски, и внесла туда информацию, которой располагала на тот момент. Затем набрала номер Элейн. Насчитав тридцать длинных гудков и так и не дождавшись ответа, я положила трубку, после чего позвонила в коммерческий отдел при ее кондоминиуме в Бока-Рейтоне. Там мне сообщили имя управляющего в доме Элейн: Роланд Маковски, квартира 101. Он ответил сразу:
– Маковски слушает.
Я вкратце изложила ему, кто я такая и зачем мне нужно связаться с Элейн Болдт.
– Она в этом году не приезжала, – сказал тот. – Обычно в это время года миссис Болдт действительно бывает здесь. Видимо, у нее изменились планы.
– Вы уверены?
– Как вам сказать? Лично я ее не видел. Я здесь целыми днями, и она ни разу не попалась мне на глаза. Вот и все, что могу сказать. Возможно, она и была здесь, и мы с ней просто разминулись. Эта ее приятельница, Пэт, действительно здесь. Что касается миссис Болдт, то, говорят, она куда-то уехала. Возможно, Пэт знает, куда именно. Я только что видел, как она развешивает полотенца на перилах балкона, а это у нас не разрешается. Балкон не сушилка, так я ей и сказал. Она что-то фыркнула и исчезла.
– Вы не подскажете, как ее фамилия?
– Простите?
– Как фамилия этой Пэт? Подруги Элейн.
– Ну, разумеется.
Повисла пауза.
– Ручка и бумага у меня под рукой, – на всякий случай сообщила я.
– Да-да. Ее фамилия Ашер. Как в кино. Она сказала, что снимает квартиру на условиях субаренды. А ваше имя...
Я повторила, как меня зовут, и сообщила номер телефона в офисе на случай, если он пожелает связаться со мной. Разговор не принес обнадеживающих результатов. Похоже, единственным человеком, который мог пролить свет на тайну исчезновения Элейн Болдт, была эта самая Пэт Ашер, и я чувствовала, что должна поговорить с ней как можно скорее.
Я снова набрала флоридский номер Элейн и не опускала трубку до тех пор, пока звук гудка не начал действовать мне на нервы. Ничего. Если Пэт Ашер и была в этот момент дома, то, очевидно, твердо решила не подходить к телефону.
Я просмотрела составленный мной список жильцов и набрала номер некоего Роберта Перрети, который, по всей видимости, занимал соседнюю квартиру. Ответа не было. Тогда я позвонила в квартиру по другую сторону, решив добросовестно дождаться десятого гудка, как советуют телефонные компании. Наконец мне повезло. К телефону подошла женщина, судя по голосу – в годах.
– Да? – произнесла она дрожащим голосом, словно была готова разрыдаться.
– Миссис Окснер? – спросила я, поймав себя на том, что стараюсь говорить нарочито громко и внятно, как будто имею дело с человеком, у которого проблемы со слухом.
– Да.
– Меня зовут Кинси Милхоун. Я звоню из Калифорнии. Я пробовала дозвониться женщине, которая живет по соседству с вами, в триста пятнадцатой квартире. Вы, случайно, не знаете, дома ли она? Я звонила ей только что, довольно долго – и никакого ответа.
– У вас проблемы со слухом? – спросила она. – Знаете, вы слишком громко говорите.
Я невольно рассмеялась и сбавила тон:
– Извините. Не была уверена, хорошо ли вы меня слышите.
– О, не волнуйтесь. Слышу я прекрасно. Мне восемьдесят восемь лет, ноги я таскаю с трудом, но с ушами у меня все в порядке. Я насчитала ровно тридцать звонков за стеной и уже думала, что рехнусь, если услышу еще хоть один.
– Пэт Ашер вышла? Я только что говорила с вашим управляющим, и он сказал, что она дома.
– О, она дома, это точно. Я слышала, как она хлопала дверью. Простите мне мое нескромное любопытство – а что вы хотели?
– На самом деле я разыскиваю Элейн Болдт, но она, по всей видимости, в этом году не приезжала...
– Совершенно верно. И меня это крайне огорчает. Дело в том, что, когда здесь бывают миссис Уинк и Ида Риттенхаус, мы вчетвером играем в бридж, так что мы на нее рассчитывали. С прошлого Рождества мы не сыграли ни партии, и, сказать по правде, Ида из-за этого сама не своя.
– Вы не знаете, где могла бы быть миссис Болдт?
– Нет, не знаю и я подозреваю, что эта женщина тоже скоро съедет. В кондоминиуме запрещена субаренда, и меня удивляет, что Элейн пошла на это. Мы неоднократно подавали жалобы в ассоциацию, и, по-моему, мистер Маковски уже просил ту даму освободить помещение. Разумеется, она возражает, заявляя, что у них с Элейн договор, который действует до конца июня. Словом, если хотите лично побеседовать с ней, лучше поспешить. Я видела, как она брала в винном магазине пустые картонные коробки; думаю... вернее сказать, надеюсь, она уже собирает вещички.