Баба Яга в тылу врага (сборник рассказов)
Шрифт:
Демина раздраженно прошагала в конец строя и нависла над Ниной Солоухиной.
- Что с тобой опять? Утомилась?
Вокруг раздались смешки, и толстое лоснящееся лицо Солоухиной побагровело еще больше. Она затравлено оглянулась по сторонам и пробормотала что-то невнятное.
- У неё понос, она всех зверей в кустах своим задом распугала, - помог один из Нининых одноклассников.
- Заткнись, - огрызнулась Солоухина, жалко и неубедительно, и посмотрела на Светлану Петровну с тупым животным страданием.
Маленькие глазки почти
Демина вытерла пот со лба. День, и правда, выдался совсем летний.
Проще всего было теперь отпустить Солоухину домой, благо и от станции, вроде бы, ушли не далеко. Светлана Петровна покопалась в сумке-кошельке, висящей на поясе, и протянула ей обратный билет.
- Точно доедешь? – строго спросила она у девочки.
Нина смотрела тупо и тяжело дышала от жары.
- И обязательно позвони родителям! Пусть встретят тебя! – добавила Демина.
Вид у Солоухиной был почти дебильный, и Светлана Петровна засомневалась, понимает ли ее эта тупая жирная девица.
- Ты поняла меня?
Нина испуганно кивнула и заморгала глазами.
«Надо бы, конечно, ее проводить», - подумала Светлана Петровна. Она оглянулась. Половины мальчишек уже не было видно. Демина слишком хорошо помнила свои школьные годы и боялась теперь, что эти сопливые идиоты нажрутся еще по дороге.
Она еще раз недоверчиво оглядела Солоухину: «Может, и не потеряется, - решила Светлана Петровна, - Не совсем же она…»
- И только давай так договоримся? Я тебя на станции отпустила! Поняла? Не подводи меня! – сказала она.
Нина закивала снова.
Светлана Петровна колебалась еще пару секунд.
- Ну ладно, иди, - решила она и глубоко вздохнула, поджав губы.
Нина Солоухина повернулась и, путаясь в ногах, под смешки и свистки одноклассников, поплелась по дороге. Испачканные в земле тренировочные штаны некрасиво отвисали на огромном заду. Демина невольно поморщилась. Неужели нельзя поменьше есть? Стоявшие ближе к ней школьники успели заметить ее выражение лица и одобрительно зафыркали.
- Нечего прохлаждаться, - Демина строго прикрикнула на свой выводок и, невольно чуть повиливая подтянутыми бедрами, пошла вверх по тропинке.
- А ничешная еще задница, - услышала она за спиной и вспыхнула, то ли от досады, то ли от чего-то похожего на удовольствие. Этого уж точно было у Деминой не отнять – она всегда была в отличной форме.
Нина Солоухина шла, сопя и тяжело шлепая по дороге, уже около часа. Пот струился по ее лицу, и кожа, обожженная апрельским солнцем, горела. Безразмерная белая футболка из мужского отдела, которые только и налезали на нее, пропиталась потом и прилипла к спине.
Она с самого начала не хотела идти в этот поход. Слезы наворачивались у нее на глаза от обиды. Но эта физручка сказала, что иначе «не сможет» поставить ей оценку за четверть. Именно «не сможет», как будто это не от одного ее желания зависело.
Нина не могла ни подтянуться, ни отжаться, она задыхалась и пыхтела, когда ее заставляли бегать вместе со всеми, и не могла достать кончиками пальцев до пола. Даже до лодыжек не могла. И когда она нагибалась, кто-нибудь за ее спиной обязательно издавал такой звук, будто она пукнула. И потому Нина ненавидела физкультуру больше всего на свете.
От расстройства Нине всегда хотелось есть, и теперь тоже давно хотелось. Она пожалела, что взяла с собой только несколько бутербродов и маленькую бутылку с водой. Было, правда, еще печенье, но его она как-то незаметно сжевала еще в электричке. Утром на перроне она видела бабку с пирожками, и теперь эти пирожки, горячие, в промасленной бумаге не давали ей покоя. Вместо них она один за другим проглотила два бутерброда. Но это, конечно было не то. Ужасно хотелось чего-нибудь сладкого.
Она даже пожалела, что не купила там же, на станции, большую бутылку колы.
Но, в общем и целом, теперь, без одноклассников и без Деминой, Нина заметно повеселела. Ей хотя бы не грозило больше весь вечер сидеть на самом краешке бревна, пытаясь стать невидимкой, и молиться о том, чтобы никто не додумался избрать ее предметом шуток.
Она остановилась и высыпала сырую картошку, приготовленную для костра, в канаву. После избавления от этой бесполезной ноши рюкзак и вовсе стал легким, только куртка мешалась. Нина просунула ее под лямки рюкзака и пошла дальше.
Около часа пополудни Нина вышла на развилку трех дорог, и не смогла вспомнить, куда нужно поворачивать. Она свернула на ту колею, которая показалась ей более изъезженной, и шла по ней еще какое-то время, пока не поняла, что совсем не узнает этих мест. Дорога сузилась в небольшую тропинку, и по обеим ее сторонам довольно давно уже тянулась молодая сосновая поросль и бурелом сухих кустов. Нина подумала, не повернуть ли ей назад, но потом решила, что и эта дорога ведь куда-то да ведёт, и пошла дальше.
Нина шла и шла, стараясь быстрее преодолеть оставшийся путь. Лишь когда на очередной развилке Нина выбрала ту дорогу, где солнечные лучи не слепили бы ей глаза, она впервые заметила, что солнце начало медленно клониться к горизонту.
Нина остановилась и в первый раз осмотрелась.
То, что она заблудилась, казалось невероятным, просто невозможным. В конце концов, это не Сибирь, и не тайга. И все-таки начинало темнеть, а она так и не дошла до станции.
Впервые Нина пожалела, что, как всегда, забыла дома телефон, эту ужасную деревяшку, которую купили ей вместо смартфона. Она даже обыскала карманы куртки и проверила отделения рюкзака в безумной надежде все-таки обнаружить его там, но карманы были пусты.