Баба-Яга В Ведовской Академии, или Кощеева Богатыристика
Шрифт:
Свет в оконце разгорался все сильнее, освещая горницу, в которой по углам стояли сундуки да полати. На печках и царских лавках спали девицы, рядом стояли сундуки да избушки мал мала меньше. У каждой девицы – своего фасона и архитектуры. Были здесь и вытянутые, как колокольни, часовни на полозьях, и каменные хоромы на четырех козлиных ногах, короче, всего много было. И все дома недовольно поскрипывали, как и их хозяйки.
С лавок и полатей вставали обладательницы колдовских строений, девицы-красавицы по виду не нашенские, а заморского разлива,
– Блеск, еще и общая спальня! – догадалась я по виду многочисленных резных лавок у дальней стены.
А девицы-красавицы дружно восставали со своих лежанок и двигались в нашу сторону, очень слаженно и целеустремленно. И лица у этого заморского интернационала были мятые и невыспавшиеся.
«Будут бить», – определила я.
Но еще до того, как первая разбуженная девица успела в меня вцепиться, дверь в горницу резко открылась. В помещение быстрыми шагами вошла веректрисса, и все замерли.
– С добрым утром, класс! Поздравляю вас с новым учебным годом. – И сразу без предисловий перешла к делу. – Так, девочки, все сдали магические шары, волшебные зеркала, зачарованные гребни и языческие куклы Вуду! Несанкционированное колдовство запрещено в стенах ведовской академии, равно как и богатырские подвиги, внеурочные и внеклассные встречи со злом и нечистью. Подобное разрешено только под неукоснительным присмотром преподавателей и учителей. Мисс Крюк, наша надзирательница в дортуаре соберет ваши волшебные вещи, дабы вы не отвлекались от обучения!
За спиной веректриссы стояла тощая, как палка, и сухая, как трухлявый пенек, женщина. Нечисть! Потомственная болотная кикимора! Опознала я природу нашей надзирательницы, стоило только почувствовать, как от кислой женщины несет затхлостью, тиной и плесенью.
– Приветствую всех, кто снова с нами и прилетел на второй год обучения!
«А что, здесь есть те, кто поступил в эту академию добровольно? – удивилась я. – Сумасшедшие!»
– Тем, кто здесь впервые, мои поздравления! Вы зачислены в самую лучшую академию магии и чародейства, попасть к нам нелегко.
Я про себя хмыкнула: «Сколько апломба! Будь моя воля, давно бы была за сотни миль отсюда! Да только вокруг безжизненная пустыня, крайне опасная и смертоносная. Ну и местечко для лучшего учебного заведения! Это все неспроста – вокруг академии полоса отчуждения, решетки на окнах, усиленная охрана. Здесь явно что-то нечисто, надо держать ухо востро и при первой возможности бежать, прихватив с собой домик и ежика!»
– Только наша академия помимо обучения заботится еще и о будущем наших подопечных, – продолжала расхваливать заведение веректрисса, пока адептки доставали из багажа свои вещи. – Бережет их неприкосновенность как зеницу ока и не оставляет после окончания, помогая найти путь в жизни и счастье…
«Свахами еще подрабатывают, короче! – про себя огрызнулась я. – И навязывают непрошеных женишков!»
Но остальные адептки смотрели на веректриссу затуманенными от счастья влюбленными глазами и послушно складывали в корзину надзирательницы стеклянные шары и мутные зеркала в старинных оправах.
– Поторопитесь, девочки, и быстрее переодевайтесь в форму, скоро заселение, – бросила веректрисса, радостно обозрев свое недоученное магическое стадо, и вышла, оставив нас на съедение мисс Крюк.
Ох и гнусная была эта женщина, мы как-то сразу друг друга невзлюбили. Во-первых, надзирательница очень требовательна, и остальные девочки ее откровенно ненавидели и побаивались. Как и всякая не домовая нечисть она не жаловала людей. У кикиморы был тухлый, вредный характер, как водица в болотце.
Все послушно, как собачки, выполняли команды. Сдавали магические вещи, без которых – я точно знала – ни одна Яга не будет чувствовать себя уверенно. Одевались в свои вещи, ставили в стойла метлы, в этакие вертикальные узкие гробики. Пересчитывали сундуки с необходимым для успешного прохождения учебного года, учебные книги, свитки, перья и прочие полезности, короче, сущее магическое богатство. Только у меня ничего не было. Я покосилась в окошко своего домика – пусто. Все вещи будто корова слизала. Ясное дело, домик обшарили и все лишнее конфисковали.
– Фамильяров либо в клетку, либо в ошейник! – проскрипела мисс Крюк, неодобрительно глядя на Колобка. – Вот ваша форма, Лада Калинина! Переодевайтесь и на выход, живо!
Я демонстративно села на пол и скрестила на груди руки в знак того, что и с места не сдвинусь.
Остальные адептки радостно брали узелки с местной учебной формой, от которых прямо-таки на расстоянии воняло прачечной и хозяйственным мылом. И чертовски прилежно строились на выход, чем несказанно бесили меня. Толпа тупых овец. Нет, не овец, судя по аристократично вздернутым к потолкам носам – баранесс! От слова баран!
Вернулась веректрисса.
– Девочки, почему встали как вкопанные? Дел нет? А ну-ка собрались быстро, заселились и на первое занятие! – А ты почему не одета и на полу валяешься? Что ты себе думаешь? Тебе после учебы еще богатырей рожать, а ну встань! – От одного этого ненавистного тона хотелось усесться на глыбу льда и примерзнуть к ней булками. До чего же противный тон у веректриссы, надменный и презрительный, не терпящий возражений. – Если не поторопишься – подведешь остальных, тогда наказаны будут все.
– Ну и отлично! Может быть, тогда вы выгоните меня из этого заведения! У меня там дом, реальность, злодей любимый! Любовь большая… Возможно… – вспомнила я своего мускулистого Кощея и почему-то покраснела. А вот остальные адептки явно со злобой и недовольством во взгляде посмотрели на в мою сторону. Но меня одними косыми взглядами не собьешь с истинного пути. Однако глава данного заведения придумала для меня нечто получше неудовольствия – муки совести и очередной трудный выбор между долгом и любовью.