Баба-Яга В Ведовской Академии, или Кощеева Богатыристика
Шрифт:
Нехотя с моих губ сорвалась крайне неприличная вереница ругательств и в виде сверкающих знаков улетела в окно. Свою тираду я завершила коронным:
– Мухоморов вам в глотку и побольше! – Сбылось и это. Сказанные слова просто материализовались, они возникали в воздухе светящимися абстрактными знаками, отдаленно похожими на иероглифы чайной страны. И, медленно растворяясь, плыли прочь.
Я в страхе замерла посреди горницы, никогда не видев сырой неприрученной магии, но безошибочно узнав ее по несвойственной обычным прирученным чарам мощи.
В окно просунулись
– Что здесь за смертный бой? – хором спросили они, и я выронила сковородку.
Первое, что пришло на ум: как это они там держатся?! А второе – как стервецы, укравшие меня у суженого, посмели носы свои конопатые совать в девичью горницу?! А если бы я была в ночной рубахе? Но что-то мне подсказывало на это они и надеялись.
Пока я пребывала в ступоре, наглецы, перекувыркнувшись в воздухе и зависнув на секунду, держась за косяк, как кошки, спрыгнули в помещение. Сразу было видно: по горницам лазили они не впервой.
Молодцы нагло, как к себе домой, вошли в светелку, побродили, осмотрелись, с интересом присели на корточки над оброненной сковородкой. По всему было понятно: соображают парни, чем это я тут таким занималась.
А я впервые рассмотрела вблизи Финистов ясно-соколов, так нагло умыкнувших меня.
Одеты были парни щеголями. До чего уж Кощей любил разодеться в шелковые рубахи цвета тьмы, но этим сказочным денди он не годился и в подметки. Финисты щеголяли золотыми рубахами, сейчас небрежно выпущенными из бридж того же цвета. Даже чулки на необутых ногах – и те были цвета белого золота!
По ступням, одетым в одни чулки, я поняла, что парни бросились мне на помощь, даже не обувшись, и немного смягчилась. Ишь ты – богатыри!
А потом я вспомнила, какие гадости предлагали мне эти разодетые петухи, и нахмурилась. Хорошо хоть, портки и рубахи надели, а то бы заявились в девичью светелку в чем мать родила! С них бы сталось!
А волосы-то, волосы! Тоже золотые, только темного оттенка. Небось подкрашивают! Где это видано, чтобы у людей золотые локоны были?! Не блондинистые, не светло-русые, а как есть чисто червоно злато!
Этакая «рыжуха», как говорили разбойники, красное золото в самой что ни на есть своей пошлой сути. Даже смотреть жадно, так и хочется рукой дотронуться и локон себе такой на память заиметь. Подальше от искуса спрятала ладони за спину, а то аж чесались.
К моему стыду, кажется, до парней дошло, чем я тут занималась. Оба посмотрели на меня и синхронно ухмыльнулись, да так нагло и всезнающе, что я стала цвета своего сарафана.
– Чугун против нечисти? В нем ведь всего процентов восемьдесят железа! Тебе учиться необходимо, Лада. Чисть от нечисти любой сможет отличить. Как ты могла перепутать?! – Я покраснела еще больше от этого снисходительного и прощающего тона.
– Да и тяжело было бы тут нечисти проказничать, вон, – рыжий кивнул головой в сторону, – все стены оберегами увешаны, так что не нечисть здесь шалит, а домовые духи. Разгневаны они больно, – сказал и сам же смутился – вроде как лишнее ляпнул. Только этих двух бесстыдников подобное не остановило бы, что-то здесь было не так. А близнец уже виртуозно переводил стрелки на другое, отвлекая меня от проговорившегося брата.
Уловив в этой оговорке тайну, я навострила ушки на макушке. Сей факт не укрылся от Финистов, и братья вместо того, чтобы смутиться, ринулись в бой.
– Подобную неуч никто замуж не возьмет. А уроки домоводства – это так, цветочки, подожди, вот начнутся лекции с практикой – взвоешь, как пьяная русалка.
Я с удивлением оглядывала стены и нет-нет да и узнавала припрятанные то тут, то там обереги. Подкова над входом, дверь, обитая сто процентов железными полосами. Пучок овечьей шерсти, красными нитками перевязанный, оберег из соломы в виде человечка, да чего тут только не было! На подоконнике лежали чеснок и столь любимые мной мухоморы, я их первоначально за мусор приняла. А глядишь ты, как комнатка-то укомплектована, с виду и не скажешь. Только ловушек для привидений, как в фильме, нет. Хотя кто знает. Может, они здесь призраков паутиной ловят?! Вон все углы ей затянуты, и те самые домовые духи, которые беспорядка и грязи на дух не переносят, почему-то не убирают ее. Вероятно, паутина по углам носит утилитарный характер, так же как и мусор на подоконнике из чесночно-грибного крошева.
И такая тенденция, судя по всему, прослеживалась по всей академии.
– Ну, с домовыми мы тебе поможем, делов-то. Ты, главное, учись лучше, а то такую необразованную барышню не один богатырь не спасет. Не успеет.
– У нас тут, понимаешь ли, не ваша безопасная изнанка, – поддакнул брату другой Финист, – а тридевятое царство, тридесятое государство, даже в городах бывает опасно, и нечисти и чисти навалом.
– Из дома в лавку за хлебушком выйдешь – на дракона напорешься, – стали хвастаться доморощенные богатыри, и с такой гордостью у них это получалось, что я к незаслуженно обиженной изнанке приревновала. У нас и поопаснее бывает!
– В соседнюю деревеньку за хлебушком поедешь – в ближайшем лесу русалки погубят, али вампир кровушку всю выпьет.
– Как же вы тут без хлебушка обходитесь, по домам сидючи? – съехидничала я. Потому что от меня не укрылись ни железные решетки на окнах, ни пудовые замки на тесаных из дуба дверях. Ну и тот факт, что адепток этой чудной академии держали, как стаю овец, в охраняемом дортуаре. Это одна я – черная баронесса, выбилась из общего стада и сунулась в незащищенную горницу.
– Так жены на что?
«У них тут еще и шовинизм махровый!» – определила я.
– Ясно дело, хлеб девки пекут. У нас в тридевятом царстве лишний раз девицы-красавицы носа из дома не высовывают.
«И домострой!» – присовокупила я очередное наблюдение.
– Для того уроки домоводства и придуманы.
«Вдобавок оголтелый патриархат, м-да, действительно у них тут тяжко живется. Женщинам».
– Ясненько, – только и смогла ответить я, а сказать хотелось ой как много. – Но я у вас тут ненадолго.
– Дольше чем ты думаешь, ягодка, – осклабился один из соколов и полез в штаны.