Бабай

Мальчику было пятнадцать лет, но его уже успели обвинить в зверском убийстве своей младшей сестры и признать невменяемым. Когда он пытался объяснить всем этим взрослым, что произошло на самом деле, становилось только хуже. Но он не убивал свою сестру, которую очень любил, и не был сумасшедшим. Те, кто мог помочь, ни черта не хотели слушать…

Веронику задушила тварь, которая вылезла из-под его кровати. И которая потом несколько раз пыталась убить во сне его самого.

Его вина была только в том, что он легкомысленно переступил незримую границу. А потом стало

поздно… До этого истории о монстрах, таящихся в укромных уголках спален и нападающих по ночам на детей – были его страстью. Казалось, он мог выдумывать их бесконечно. И он – выдумывал, а ужас в глазах Вероники был для него самой вожделенной похвалой. Пока не явилось чудовище.

В тот злопамятный вечер родителей не было дома.

Все произошло на глазах у мальчика. А он не смог помешать косматой твари, которую сам вызвал силой страха Вероники. Потому что до смерти испугался.

Девочке было пять…

Он взял несколько чистых листов бумаги и простой карандаш. Остаток жизни, скорее всего, он проведет в психиатрической лечебнице. Эти последние два или три часа дома без надзора – щедрый подарок случая. Но времени в обрез, скоро за ним придут. У него сейчас последняя возможность когда-нибудь найти того, кто ему поверит. И даже спасти чью-то жизнь. Может быть, тогда Бог простит его за Веронику. Может быть…

Склонившись над столом, он провел рукой по волосам с отбеленным сединой чубом и начал писать.

Начало всем этим событиям, занявшим в жизни семьи Левшиц более двух ужасных недель, положил переезд на новую квартиру. Но, если быть точнее, первые признаки вызвало несколько неумышленных ударов отверткой по трубе центрального отопления – Назар постучал и ему ответили.

Темноволосый мальчик с карими глазами и открытым веснушчатым лицом по имени Назар Левшиц стоял в большой комнате, наполовину заваленной разобранной мебелью и картонными коробками, глядя в окно, где с высоты второго этажа ему открывался незнакомый двор с незнакомой площадкой, на которой играли незнакомые дети. Среди них, наверное, находились и его будущие друзья. Но сейчас он об этом почти не думал; семья переехала из другого района города, хотя и не очень отдаленного от нового места – просто, когда тебе недавно исполнилось восемь, даже такое совсем небольшое путешествие напоминает эмиграцию в другую страну.

За его спиной громоздились вещи, перевезенные в первую очередь, остальное должно было прибыть вскоре – вторым рейсом большой грузовой машины. И мальчику ничего не оставалось делать, как ожидать одному в новой квартире приезда родителей, целиком поглощенных хлопотами, и скучать. Все это происходило в самой середине августа, было утро солнечного, но не жаркого летнего дня.

В углу широкого подоконника Назар заметил большую старую отвертку с деревянной отполированной ручкой, должно быть, забытую в суматохе старыми хозяевами. Взвесил в руке и, повернувшись снова к окну, безо всякого умысла постучал массивной рукояткой о чугунное ребро радиатора отопительной батареи, расположенного в неглубокой нише под подоконником, который достигал Назару едва ли не до груди. Тунн… тунн-тунн… тунн…

Огромный черный доберман с палкой в зубах выскочил на детскую площадку…

И в этот момент по трубе передалось ответное постукивание – казалось, будто кто-то намеренно поджидал ответить. Мальчик от неожиданности вздрогнул и выронил отвертку.

Он простоял в растерянности несколько секунд, но, уже нагибаясь, чтобы поднять отвертку с пола, решил, что, наверное, это ему показалось, потому что в действительности никто не мог ему так быстро отозваться – всего через одну или пускай даже две секунды. Однако сердце его почему-то забилось еще сильнее, когда он снова посмотрел на ребристый радиатор батареи. Белая масляная краска, в которую тот был выкрашен, пожелтела и местами облупилась; кое-где Назар заметил следы в виде темных пятен, какие оставляет расплавленный зимой пластилин. В промежутках между коленами батарей скопилась залежавшаяся пыль, местами свисавшая вниз с тонких поперечных планок и мелко трепетавшая от незаметного сквозняка.

Назар медленно поднял отвертку и с каким-то странным предчувствием опять постучал по батарее: тунн… тунн… тунн-тунн-туннн…

…Тунн!.. тунн!.. тунн-тунн-туннн-н!.. – тут же принесла труба. Было слышно, что звук, без сомнений, стал значительно громче, чем в первый раз, словно тот, кто подавал эти ответные сигналы (причем, в точности повторяя ритм ударов Назара), приблизился.

И снова: тунн… тунн… тунн… тунн-тунн…

…Тунн!.. тунн!.. тунн!.. тунн-туннн-н!..

«Да кто же это?» – подумал Назар и, несмотря на то, что прямо перед ним находилась заполненная играющими детьми площадка и ярко светило солнце, ему как-то вдруг стало не по себе.

Затем он предположил, что, возможно, где-нибудь через два или три этажа (или, например, в соседней квартире – почему бы нет? – к тому же, это легко объясняло резкое усиление звука: переход из одной комнаты в другую) так же перед окном стоит другой мальчик, который и подает эти ответные сигналы.

Логично.

Но… в том-то все и дело – он почему-то не мог представить себе этого другого мальчика – словно что-то в нем безотчетно, но категорически протестовало против такого допущения.

Пока Назар размышлял над этой дилеммой, отвертка в его руке нечаянно вывернулась – и тяжелая рукоятка стукнула по радиатору: тунн-н!..

…ТУНН-Н-НН!!! – мгновенный ответ. На этот раз, казалось, источник находится уже совсем близко – едва ли не в соседней комнате. Назар отошел на пару шагов от окна: слева радиатор батареи соединялся тонкой трубой с вертикальным стояком, исчезающим в полу и потолке, а справа – через более широкую трубу уходил в стену, где должен был сливаться с радиатором другой комнаты (всего комнат в квартире было две) – будущей детской. И, похоже, звук приходил именно оттуда, справа. Тогда у Назара впервые мелькнула странная мысль, что в квартире он находится не один.